Подобное преступное отношение к агентурным разведчикам совершенно недопустимо и виновные будут караться самым суровым образом.
Военным трибуналом причастные к убийству инженер-капитана Чашникова осуждены к высшей мере наказания — расстрелу и приговор приведен в исполнение.
Военным Советом армии подполковник Лукашенко предупрежден о неполном служебном соответствии и ему на 6 месяцев будет задержано присвоение очередного воинского звания «полковник».
КОМАНДУЮЩИЙ ПРИКАЗАЛ:
Встреченных войсками агентурных разведчиков, вышедших из тыла противника (русские, поляки, немцы) и предъявивших пароль «Я разведчик разведотдела фронта», немедленно передавать органам «Смерш», через которые они под охраной будут направлены в разведотдел штаба фронта.
Вышедших разведчиков обеспечивать хорошим питанием, а в случае необходимости — медицинской помощью и одеждой. Отбирать у них личные вещи, документы, вооружение и радиостанции категорически воспрещается.
Генерал-полковник Смирнов.
4. Переправа через Одер
Генералы прибыли на берег к месту переправы, когда уже стемнело. Полуглиссеры стояли тесно прижавшись, борт к борту, под прикрытием небольшого мыска в относительном затишье.
Сергеев, завидя подъезжающих, вылезает из машины и, сделав несколько шагов навстречу приехавшим, останавливается в метре от меня.
— Товарищ генерал… — слышу я голос Сергеева. — Разрешите обратиться… Разрешите доложить… — с волнением, негромко, сбивчиво говорит он. — Товарищ генерал-полковник, разрешите доложить: переправиться через Одер этой ночью под таким обстрелом и в такую непогоду — это не мудями трясти! Прошу вас… Разрешите… Только что получена радиограмма…
— Вы что, издеваетесь?! — возмущенно восклицает командующий. — Вы получили приказание в шесть часов утра. У вас было семнадцать часов на подготовку! Докладывали, что для переправы все подготовлено, а у вас еще и конь не валялся! Это безобразие! О чем вы думали раньше?! Обеспечьте переправу немедленно любыми средствами и даже невозможными!
— Слушаюсь!.. Разрешите…
— Идите!
Хотя сегодня мне как никогда досталось от Сергеева — он дрочил меня на инструктаже до одурения, — мне его жаль, хотя он и сам виноват. Ведь только утром полковник Кириллов объяснил ему, что, если волевой генерал примет решение, остановить его невозможно.
При моем появлении Сергеев докладывает командующему:
— Товарищ генерал-полковник, назначенный ответственным за вашу доставку на плацдарм командир разведроты дивизии старший лейтенант Федотов.
Оба генерала поворачиваются ко мне. Я делаю шаг навстречу командующему:
— Товарищ генерал-полковник, — вскинув руку к каске, в свою очередь докладываю я, — плавсредства и экипажи трех амфибий к переправе подготовлены!
Командующий пристально и неулыбчиво рассматривает меня, вглядывается в мое лицо. Очень внимательно рассматривает меня и командир корпуса.
Мне потом объяснили расчет Фролова: у командующего армией сын служит командиром взвода в соседней дивизии, и Астапыч полагал, что оттого генерал-полковник будет относиться ко мне по-отечески и, во всяком случае, лучше, чем к зрелых лет майору или капитану.
— С какого времени в Действующей армии? — спрашивает командующий.
— С июня сорок третьего года.
Сергеев, очевидно, почувствовал, что я не произвожу впечатления на командующего, и тут же вступается:
— Один из лучших офицеров… Ветеран дивизии… Боевой офицер. Имеет большой опыт форсирования. Наш главный перевозчик. Переправиться через Одер ему все равно что два пальца… обмочить, — заверяет он.
При этом для большей ясности он подносит руку к низу гимнастерки, хотя и так все ясно. Он бросает на меня быстрый выразительный взгляд, и я вмиг вспоминаю его инструктаж и соображаю: очевидно, он не сумел ясно доложить, почему целесообразнее отсрочить переправу, и потому это должен сделать сейчас я. И я снова вскидываю руку к каске.
— Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться… Разрешите доложить… Волна четыре балла… В таких условиях амфибии не работают… Сильный дождь, видимости никакой — нулевая… Разрешите… — Сам понимаю: жалко все это у меня звучит.
— Короче!!! — властно приказывает командующий.
Как настоящий офицер, я не должен подводить начальников и, как настоящий офицер, должен принять удар на себя.
— Разрешите отложить переправу до рассвета или вызвать буксирные катера… Они с минуты на минуту должны подойти.