Марина Спендиарова
ЖИЗНЬ МУЗЫКАНТА
Повесть
Оформление Г.Ордынского
М.: Детская литература, 1971
Scan, OCR, Spellcheck А.Бахарев
Содержание
А.Хачатурян. Слово к читателям
Часть первая
Музыка
В Карасубазаре
В гимназии
Летние каникулы
Литературно-музыкальный кружок
Первая любовь
«Кармен»
Часть вторая
Один день
Жрецы искусства
Любовь к родине
Самоотречение
Римский-Корсаков
Музыканты
«Моя семья будет твоей семьей...»
Начало тернистого пути
Часть третья
В ялтинском доме
Максим Горький
В бенефис оркестра
Пять композиторов
Вдохновение
Дружба
Дети
Часть четвертая
В Тифлисе
«Гимн Первого мая»
«Алмаст»
Военкомбриг Орловский
«Пир в честь Татула»
На композиторском чердаке
Спендиаров и Глазунов
Часть пятая
Широкий путь
«Богатыри»
В старом доме над обрывом
Вершина жизни
В квартире дома № 33 по улице Налбандян
Счастье
Драгоценное время
Будущее
Краткий музыкальный словарь
СЛОВО К ЧИТАТЕЛЯМ
«Жизнь музыканта»... Эта книга расскажет вам о человеке, чья жизнь и чье творчество оставили неизгладимый след в истории становления армянской советской музыки.
Исполнилось 100 лет со дня рождения Александра Афанасьевича Спендиарова, крупнейшего композитора, основоположника армянской инструментальной музыки.
В творчестве Спендиарова счастливо соединились две музыкальные стихии — русская и армянская.
Ученик Римского-Корсакова, близкий друг Глазунова, Спендиаров — превосходный мастер оркестра, изобретательный инструменталист-художник. В его оркестровых произведениях безусловно сказывается творческое освоение традиций русской классической музыкальной школы, и в первую очередь Римского-Корсакова.
Творчество Спендиарова для нас драгоценно тем, что композитор дал великолепные образцы освоения богатейшей армянской народной музыки.
В наследии Спендиарова народная музыка пронизывает почти все его сочинения. Композитор овладел духом народной музыки и оставил оригинальные произведения для симфонического оркестра, вдохновленные и насыщенные народными мелодиями.
Как художник Спендиаров сложился до революции, но Октябрь дал новый могучий толчок к расцвету всех его творческих сил.
Есть нечто знаменательное в том, что становление армянской музыкальной школы шло одновременно со становлением Армении как равноправной республики среди равных народов Советского Союза.
Едва закончилась гражданская война, Спендиаров едет на родину своих предков — в Армению, чтобы отдать народу не только свой дар композитора, но и общественного деятеля.
Спендиаров был человеком большой культуры, высокого интеллекта. Общение с ним было не только всегда интересно — оно обогащало духовно. Разговор, начинавшийся обыкновенно с чисто профессиональных музыкальных тем, свободно переходил па другие вопросы, касался общественных интересов. Спендиаров не был равнодушным человеком.
Я вспоминаю мои встречи с Александром Афанасьевичем в Москве в Доме культуры Армении. Я бывал здесь часто, каждый вечер.
В те далекие уже двадцатые годы Армянской Государственной драматической студией руководил молодой тогда Рубен Николаевич Симонов (впоследствии народный артист СССР, лауреат Ленинской премии). Я тоже был тогда очень молод и делал первые шаги в искусстве. Мне поручалось писать музыку к спектаклям, которые ставила студия.
В 1928 году Спендиаров некоторое время жил в Доме культуры и каждый вечер непременно приходил на репетиции.
Молодежь тянулась к этому тихому, спокойному человеку с добрыми умными глазами и легкой иронично-добродушной улыбкой.
В те годы я учился в музыкальном техникуме Гнесиных по классу композиции. Однажды я набрался решимости и показал прославленному мастеру свои первые сочинения. Волнуясь, сел я за фортепьяно, Спендиаров прослушал меня с доброжелательным вниманием. А еще через некоторое время я получил от него подарок — ноты «Ереванских этюдов».
«„.с пожеланием пышного расцвета незаурядного дарования», — быстро пробежал я глазами дарственную надпись на титульном листе.
Сейчас, спустя почти полвека, я вспоминаю этот день, и меня вновь охватывает то сложное чувство и захлестывающей радости, и тревоги одновременно, которое испытал я на заре своего творческого пути.
Я понял в тот день, что в меня поверили, что за моим ростом будет следить требовательный глаз взыскательного художника. «Сумею ли я оправдать возложенное на меня доверие?» Это чувство тревоги и ответственности на долгие годы осталось со мной...
И я был не один. Скольким начинающим музыкантам помог он своим советом, скольких учил, передавал свой богатейший опыт музыканта-композитора!..
Вспоминаю, как увлеченно говорил Спендиаров о работе над оперой «Алмаст».
«Надо знать о своем герое все, надо видеть его»,— говорил Спендиаров. Он видел свою Алмаст, любил и страдал вместе со своей героиней... «Только тогда, когда художник проникнет в сущность характера героя,— только тогда найдет он самую выразительную музыкальную характеристику».
Сейчас, спустя десятилетия, я па собственном творческом опыте убедился в правильности этих слов. Мне не довелось пока осуществить свою мечту — написать оперу. Но опыт работы над балетами подтвердил истину, высказанную Спендиаровым: надо знать своих героев, видеть их, понимать их...
Книга, которую вы раскрыли, написана дочерью композитора. Наверное, этим и определяются особенности повести «Жизнь музыканта». Это безыскусный, непридуманный рассказ. С любовью, с мягким юмором рисует автор бытовые сцены, вспоминает семейные предания. Но через всю книгу от главы к главе все явственнее проступает то главное, что являлось стержнем жизни Спендиарова, — творчество.
Книга не случайно названа «Жизнь музыканта». Спендиаров называл себя музыкантом, вкладывая в это понятие широкий смысл. Он не был просто композитором. Он не мыслил свою жизнь вне общения со слушателями. И каждое его дирижерское выступление было творческим актом.
Он был учителем многих молодых музыкантов, передавал им, как эстафету, свой опыт, свои знания.
Арам Хачатурян
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
МУЗЫКА
В младенческие годы любовь к матери и любовь к музыке были у Саши неразделимы. Из гостиной доносятся звуки игры на фортепьяно, значит, мать дома, и Саша спокоен. Едва начав ходить, он шел на голос матери в гостиную и, добравшись до широких юбок, прижимался к материнским коленям.
Однажды мать принесла в детскую ворох тонкой шелковистой бумаги, смяла ее в руках, и получилась птица. Какой должна быть настоящая птица, Саша знал хорошо: гуляя со своей воспитательницей Такуш, тетей, по улицам Каховки, он подолгу глядел на весело прыгавших воробьев. Теперь он внимательно следил за движениями рук матери, а когда она отдала ему игрушку, шлепнулся на ковер и снова смял птицу. С тех пор мальчика не было слышно, Он сидел в детской на ковре, вытянув вперед ноги в полосатых чулках и опустив белокурую голову, и мял руками бумажный шарик, стараясь придать ему форму птицы.
Он оставлял свое занятие только в сумерки, когда мать садилась за рояль и играла песни и пляски крымских татар. Глядя на мать снизу вверх, Саша с трудом различал ее черты, но потом приходил лакей Михайло с горящим огарком, прикрепленным к длинной палке. Он зажигал этим огарком свечи на канделябрах, и волосы матери становились золотыми, а лицо — ясным и нежным.