То, что я жива, не поддается ни малейшему сомнению. Иначе, откуда тут тогда взялись Мотя, Ник и Орнелла?
Орнелла. Как мне могло придти в голову, что она хочет меня убить? Наверняка нанюхалась какой-нибудь гадости из егерского шкафа! Конечно, принцесса далеко не ангел, она вспыльчива и несдержанна, но хладнокровно спланировать убийство родной сестры? Даже после ссоры Нел не была бы на такое способна!
А тем более Доминик! Зачем ему (даже если я и наскучила принцу) меня убивать? Смысл? Во дворец жаловаться все равно бы не пошла, а из моих друзей никто бы и не поверил, что я целовалась (и не только) с принцем. Убивать меня просто нелогично. Проще бросить.
«Но зачем тогда Орнелла достала кинжал?» — возмутилась «нанюхавшаяся» часть меня.
А что бы я почувствовала, если бы меня заперли в темной комнате с непонятными целями?!
«Вот шифровщики! — внезапно осенило меня. — Они же нас с Орнеллой помирить хотели!»
Господи! Как же стыдно! Что я устроила?! Да у меня даже в детстве истерик не было!
Вздохнула, чувствуя, как алеют щеки. Пора «приходить в себя». И, наконец, помириться с сестрой!
Что меня позабавило, это Нелкино извинение. Мы пили смородиновый чай, намазывая «гуталин» — перестоявшее черничное варенье, поддававшееся только ножу — на ломти чёрствого крошащегося хлеба, и все уляпались и измазались. Ник заботливо кружевным платочком удалял темные пятнышки с моих щёк, когда до меня донеслось змеиное шипение сестры прямо ему в ухо:
— Ты не представляешь, что я с тобой сделаю, если обидишь Ульку.
Сначала хотела возмутиться. Я тут, понимаешь, дождаться не могу, пока он выздоровеет настолько, чтобы смог, наконец, должным образом меня обидеть, а она… потом гормоны развеялись и отпустили мой скудеющий в присутствии Ника разум. Особенно слабеющий, когда он меня касается.
До меня дошло, что в сознании сестры мы с принцем — пара. Она на нашей стороне и… и чего мне, клуше, ещё нужно? В изобретательности и предприимчивости Нелке не откажешь, значит, сообразит, как устроить наше счастье. Не знаю, почему я так подумала. Наверное — с разгону. Ведь она только сделала на этом пути первый, довольно неуклюжий шаг. А настоящие принцессы — они такие упрямые! Обязательно добиваются своего.
ГЛАВА 16
Мотя усадил нас пить чай на полянке рядом с домиком, похожим на собачью будку: вчетвером мы не помещались за столом, что располагался в комнате. Чай был отвратительным, хлеб — ужасным, а варенье, которое мы на него намазывали — чудовищным. Если бы не испуг за Ульку, которая вдруг так расклеилась, я бы обязательно отметила эти скорбные обстоятельства громко и нелицеприятно, и попеняла бы этим грубым мужланам (Домику тоже) на отсутствие обходительности при обращении с Моим Высочеством сразу после выбивания двери.
Однако тревога за сестру вдруг вытеснила из сознания всё, не касающееся её благополучия. Поэтому, увидев, что от одного прикосновения к её щеке этого косолапого неуклюжего, порезанного тупым кухонным ножом наследника трона одного из богатейших королевств, Улька почти теряет сознание, я испугалась за эту наивную простушку до потемнения в глазах.
— Ты не представляешь, что я с тобой сделаю, если обидишь Ульку, — вот что слетело с моих губ, прямо в ухо Доминика, само собой.
Кажется, меня вообще никто не услышал. И это — хорошо.
А потом эта парочка принялась уговаривать егеря сопровождать меня в поездке… на поиски отца. Принц ещё не до конца поправился, Улька не настолько хорошо знает папу, чтобы узнать того в некоролевском одеянии. Остаются двое. Я и Мотя.
— Естественно, во дворце ничего не должны знать о твоем путешествии, — серьезно посмотрел мне в глаза Ник. — Уля заменит тебя, а я прикрою ее в случае чего.
Разумно. Особенно логично из-за козней Отца-Настоятеля. Слишком мало о нём известно, и непонятно, как выведать его планы. Но ехать нам предстоит простолюдинами просто потому, что благородные путешественники окружены свитой, которая лишит поездку всей её таинственности.
Что-то меня смущало, и я не вмешивалась в обсуждение до тех пор, пока отвалившийся кусок намазанного вареньем хлеба, не перевернулся в воздухе вниз липучей чернотой и не прилип к носку моего башмачка — отдёрнуть ногу я не успела. В компании с Мотей меня повсюду будет ожидать подобный рацион, в крайнем случае — перловая каша придорожных трактиров.
— С Савкой поеду, — вдруг встряла я прямо посреди разговора.
— Это что, даже без меня? — Мотя явно вознамерился обидеться.
— Кто лучше тебя знает дороги? — совсем не хотелось оставаться один на один с сыном сапожника. — Конечно с тобой. Просто Савватей хорошо готовит, — не вижу ни одной причины кривить душой.
Мои собеседники озадаченно переглянулись. Улька с Домиником вообще поняли друг друга с полувзгляда, а Мотя промолчал, как всегда. После этого нам оставалось только договориться о том, как обмануть труса и негодника на счёт количества нас — меня и сестры. Он, думаю, не должен ничего подозревать про готовящуюся подмену. Да и цель путешествия знать ему необязательно.
— Нел! Савка не ездит верхом, — вдруг вспомнила Ульяна.
— Поедет в возке, — ответила я. Действительно — нашли, чем озадачить. Если уж совсем дороги плохи будут, попрошу Мотю — научит паренька держаться в седле!
После этого Доминик с Ульянкой обменялись выразительными взглядами и торопливо согласились.
Наше королевство Ассар состоит из собственно королевской провинции, окружающей столицу, и семи графств, три из которых не простые, а приграничные. Их даже называют наособицу — маркграфства. Естественно, правителей этих земель именуют не просто графами, как остальных, а маркграфами или маркизами. Поскольку они охраняют пределы государства, то не платят податей своему государю. Их обязанность — стеречь границу, на что и должны употреблять собираемые со своих земель средства.
Остальные же графы регулярно пополняют королевскую казну, а людей в армию направляют только во время войны.
В Ассаре много густых лесов, глубоких оврагов и покатых холмов, а дороги длинны и извилисты. К тому же глубокие колеи, прорезанные тележными колёсами, после дождей наполняются водой, отчего грунт разбухает и противно чавкает под ногами.
Поэтому путешественники не очень любят ездить в повозках. Вытаскивать их из грязи людям почему-то не нравится.
К югу от нашего Ассара лежат земли дружественной Говии, где правит батюшка Доминика король Теодорий. Окруженная с трёх сторон морем, с четвёртой она прикрыта нашим королевством. Купцы обеих стран чувствуют себя у соседей, как дома, и торгуют беспошлинно, ничем, кроме налогов не обязанные правителям. Говии, через чьи порты идет товаропоток, это выгодней, чем нам, но и мы не в накладе — заморские вещицы у нас недороги.
Как наследница престола я отлично знаю, что Ассарская сталь и изделия из неё ценятся повсюду, но уголь для кузниц и плавилен привозят с севера из шахт Гринринга. Вот их-то и захотел отвоевать для себя мой папа.
У Ассара выхода к морю нет, а у Гринринга есть. К холодному, но незамерзающему. Так что в случае удачи Ассар перестал бы зависеть от Говии как от важного партнёра в международной торговле. И это делало мой будущий брак с принцем Домиником уже не неизбежным, а… ну… как получится. Поэтому, когда наши полки уходили на войну, мне было радостно. Кто ж знал, что оно так повернётся!
Сейчас у Ассара и Гринринга почти нет армий — они просто перебили друг друга. И, если бы соседи не знали о дружеском отношении Говии к нам, кто-нибудь обязательно пришёл бы завоёвывать Ассар, а пока только собственные разбойники шалят. Зато на землях северного соседа, положившего свою армию в сражениях с нашим войском, сейчас вовсю «резвятся» графы из сопредельных королевств, «прирезая» к своим наделам столько, сколько способны заграбастать.