Киты весьма миролюбивы… Никакой враждебности между китом и аквалангистом — только взаимное любопытство, а может быть, доброжелательство и восхищение?
Самец и самка плывут бок о бок, нежно „разговаривая“, прежде чем приступить к брачным играм в заливе Сан-Хосе.
Самец повернулся на бок и обнял самку (на фотографии ее не видно) обоими плавниками.
Сказочное видение, которое длится всего несколько секунд…
Около девяти киты берут курс в облюбованный ими район — глубокую часть залива Гольфо-Нуэво. Они то и дело ныряют, проводя под водой по несколько минут, мы окончательно теряем их из вида.
Становится все холоднее: к одиннадцати лица и руки аквалангистов, сидящих в зодиаке, заметно синеют… В час я отправляю всех на „Калипсо“, а мы с Коленом Мунье снова уходим в залив. И не зря! Ибо вскоре встречаем группу из восьми китов, как раз занятых работой по продолжению вида… Вскипающая пена, мгновенные столкновения громадных тел, поглаживания плавниками, ласковые толчки мордой, поцелуи и объятия — увлеченные великолепным зрелищем, мы забываем о холоде. Расстаемся с китами нехотя и только потому, что, увы, кончился воздух в баллонах.
Вечером — сильное волнение. На ночь „Калипсо“ уходит на рейд Пуэрто-Мадрина. Через три дня мы снимемся с якоря и отправимся за южный полярный круг.»
Заигрывания («Дневник» Филиппа)
«(Дата не указана.) Чем больше я имею дело с китами, тем чаще думаю, что они обладают счастливым характером. Наш зодиак в очередной раз входит в самую гущу собрания китов, и, как всегда, мы чувствуем себя в полной безопасности. Мы с Жаком Делькутером погружаемся в воду, а Ги Жуа, оставшийся на борту лодки, записывает тысячу и один звук, который производят изучаемые нами громадины. На поверхности слышится лишь мощное сопение, сопровождающее вдохи-выдохи. Но, опустив гидрофоны под воду, Ги Жуа улавливает и записывает на магнитной ленте тысячи разных щелчков, тресков, ударов, гортанных звуков, модуляций на одной ноте и т. д. — словом, настоящий концерт конкретной музыки. Она не столь выразительна, как у горбатых китов — чарующих морских сирен. Тем не менее в ней есть своя „фразировка“, ритм и мелодия, подтверждающие, что эти звуки производятся отнюдь не случайным образом. Когда слушаешь, как два кита поочередно, один за другим издают звуки, невозможно удержаться от мысли, что они разговаривают… Некоторые звуковые сигналы служат китам для целей эхолокации: кит посылает пучок сигналов определенной частоты и вернувшееся эхо позволяет ему обнаруживать на пути препятствия или пищу. (В таких мутных водах, как в заливе Сан-Хосе, подобный метод „навигации на слух“ просто незаменим.) Но эхолокацией дело не ограничивается. Киты издают и другие звуки, которые играют роль языка. Я не берусь утверждать, что китам доступно понятийное мышление — для этого у меня недостаточно доказательств. Однако сам я, пожалуй, думаю именно так. Слушая китов, приходишь к выводу, что они ведут между собой длинные переговоры. Те, кто выполняет в стаде роль „лидеров“, по-видимому, дают сородичам „указания“ относительно маршрутов миграции, кормежки на планктонных пастбищах или сборов в определенных районах для продолжения вида. Все киты прекрасно умеют оповещать друг друга о приближении моторной лодки или стаи косаток. Матери ведут с детьми связные беседы (которые, возможно, являются подлинными начатками воспитания). Я уже не говорю о том, как раненые киты призывают товарищей на помощь, или о том, каким любопытным способом они порой уходят от китобоев: какой-нибудь кит на виду у корабля плывет в одну сторону, а остальные, нырнув под воду, тем временем спасаются бегством прямо в противоположном направлении…
Оставляем Ги Жуа наедине с его проводами и наушниками и начинаем подводные киносъемки. Освещение сегодня отличное — дело только за нами.
Внезапно Делькутер знаками подзывает меня к себе. Ему удалось вплотную подплыть к одной китихе спереди, и он ласково почесывает ей чепчик, стараясь снять с него часть паразитов (китовых вшей величиной с пол ногтя). Но вдруг китиха рванулась в сторону, хотя казалось, что ей приятны заботы Делькутера. Еще секунда — внушительный вдох, и китиха ныряет в глубину, оставляя за собой в зеленой воде огромные воронки и серебристые пузырьки воздуха. Нас, словно две пробки, крутит вверх тормашками в водоворотах. Однако мы целы и невредимы, китиха не задела ни одного из нас. Возвращаемся на поверхность и сразу же понимаем, что случилось. Киты, среди которых мы плавали и которые вели себя очень спокойно, вдруг как будто впали в любовное неистовство. И „наша“ китиха ушла под воду по той причине, что два самца, ничуть не скрывая своих намерений, хотели оказать ей честь, хотя и не получили на то разрешения.
Но самка пока не готова. Скажем, допуская некоторую долю антропоморфизма*, что она „кокетничает“. Она изящно скользит в толще воды перед кавалерами, но, когда они приближаются к ней, устремляется к поверхности и ведет их прямиком на отмель, где ложится брюхом на дно — тем самым сводя на нет попытки к спариванию. Потаскав за собой китов в нескольких метрах от берега, китиха возвращается на более глубокую воду, но все еще не проявляет готовности к спариванию. Она бросается из стороны в сторону, потом переворачивается на спину — в таких условиях два кавалера никак не могут продвинуться в своих ухаживаниях. В отличие от некоторых других крупных китообразных, южные киты совокупляются, когда самка на поверхности плывет на брюхе, а самец, набрав солидную порцию воздуха, подныривает под нее брюхом вверх.
Однако самка не может все время плыть на спине. Рано или поздно она перевернется, хотя бы затем, чтобы вдохнуть воздуха. Именно так и поступает красотка, за которой мы наблюдаем. Более предприимчивый самец тотчас поднимается к ней, осторожно гладит ей брюхо плавником и пытается ввести во влагалище половой член, находящийся в состоянии эрекции.
Как видно, самка все более поддается доводам (обаянию? уговорам? ласкам? натиску?) поклонника. Второй самец как будто сознает, что у него осталось мало шансов. Он хотя и продолжает плавать вокруг пары, но ведет себя все менее решительно.»
Гигантский цветок («Дневник» Филиппа)
«Теперь новоиспеченная парочка (а может, они старые супруги) приступает к выполнению великолепных акробатических — или любовных — фигур. Эти фигуры приведут китов как раз в то состояние, к которому стремится привести их природа. Самка плывет на брюхе, самец несколько раз проплывает под ней, поглаживая область ее гениталиев. Она ложится на бок — он поворачивается к ней и крепко обнимает ее плавниками. Когда самец отпускает красотку из объятий, она внезапно ныряет вниз головой, строго вертикально, взмахнув в воздухе только огромным хвостом; то же самое проделывает и партнер; и мы в течение трех-четырех секунд присутствуем при этом поразительном lobtailing, исполняемом дуэтом. К моменту завершения подводного гимнастического номера влюбленные достигают необходимой степени возбуждения. Впервые в мире мы наблюдаем и снимаем на пленку соединение морских левиафанов. Совокупление (самка сверху, самец снизу) длится не более полу-минуты. Но эти два сорокатонных тела, словно сросшиеся брюхом и мерно плывущие в толще зеленой воды, представляют поистине величественную картину…
Хотя конечный акт любви краток, в целом свадебный обряд южных китов занимает много времени. Когда мы смогли наконец оторваться от наблюдения, оказалось, что воздух в баллонах кончился.
Забираемся в зодиак, где нас ждет Ги Жуа, и в это время над головой раздается шум винтов — это пролетает над нами вертолет с „Калипсо“. Франсуа Шарле хочет сделать хорошие снимки китов с воздуха, поэтому он не нашел ничего лучше, как прикрепить к дверцам вертолета резиновые амортизационные ремни и повиснуть на них над водой! Представляю, как ликует Франсуа, — позиция для фотографа действительно идеальная.