Филипп прыгнул из зодиака как раз над головой кита: некоторое время он пытается угнаться за исполином вплавь.
На развороте: Мощные фонтаны китов всегда поражали воображение людей; в прошлом считалось, что кит может поднять на своем фонтане шлюпку с китобоями.
Затем — удовольствия «технического» порядка. Во-первых, я сам убедился в том, какое прекрасное приобретение — наш вертолет. Машина, которую Филипп столько лет видел в мечтах, покорила меня плавностью хода и простотой управления. Другая причина радости — мы подписали договор о научном сотрудничестве с НАСА*. Американское Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства в обмен на наши услуги предоставило нам оборудование, которое позволит прямо на борту «Калипсо» получать изображения как в видимых, так и в инфракрасных лучах с пролетающих над нами спутников. На фотографиях будут видны облачные системы, и это поможет нам узнавать о зарождении циклонов и их вероятных траекториях. Таким образом, мы будем предсказывать погоду… может быть! Это оборудование будет оказывать нам ценную помощь не только в течение всей южноамериканской компании, но и позже, когда мы отправимся в Антарктику. Те «коробки для спутника», что я привез с собой, — просто-напросто картонные ящики со специальной пленкой. Благодаря этой пленке очень четкие «карты погоды» через посредство сложной аппаратуры будут буквально падать нам с неба.
Однако самое большое счастье для меня — то, что начинается еще одна экспедиция. После долгих месяцев административной работы в Монако, Париже, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе ничто не может доставить мне большую радость, чем встреча с «Калипсо», идущей в те моря, где мы прежде не бывали… Я следил издалека за открытиями отряда Филиппа и брежу гуанако, нанду, марами и броненосцами. Но больше всего я мечтаю о китах — мои товарищи уже видели их, подходили к ним вплотную, подружились с ними. А теперь нам предстоит изучать их поведение более подробно, используя для этой цели всю техническую и научную аппаратуру, которой вооружено наше океанографическое судно. Птицы Южной Америки, пингвины, морские котики, морские львы, морские слоны, дельфины и, конечно, гладкие киты! Мне не терпится познакомиться с вами, посмотреть на ваши игры, изучить ваши повадки — одним словом, мне не терпится увидеть, как вы живете на свободе, в своей стихии.
Дельфины-весельчаки
Начало ноября. Вот уже месяц Филипп и его товарищи находятся на Вальдесе. «Калипсо» — на пути к полуострову.
Оставляя позади бурые топкие просторы Ла-Платы, корабль взял курс на юг; капитан Бугаран ведет его по Атлантическому океану тем же путем, каким впервые в 1519 году отважился пройти Магеллан. Вот форштевень нашего судна рассекает воды моря Мрака, названного так спутниками великого португальского мореплавателя, которые боялись, что из пучин этих вод поднимутся гигантские змеи и проглотят людей вместе с их кораблями.
В лагере у пересохшего арройо мы по примеру гаучо соорудили ограду из густого кустарника, чтобы защититься от свирепого ветра Вальдеса.
Я спускаюсь с вертолета на палубу «Калипсо», как раз когда судно подходит к 42-й параллели южной широты. Теперь, чтобы попасть в залив Сан-Матиас, соединяющийся с заливом Сан-Хосе, мы должны взять курс на запад. Несколько недель назад гладкие киты, завершив большой летний круиз, во время которого они побывали, в частности, на субантарктических планктонных* пастбищах, приплыли в укромные воды залива Сан-Хосе наслаждаться любовными играми.
Мы следуем путем Магеллана. И я с иронией думаю о том, что киты знакомы с этим побережьем целую вечность, а португальские моряки опасались, как бы в этих подозрительных краях их судно не опрокинулось вдруг на ту сторону мира: каких-то 450 лет назад еще мало кто верил, что Земля круглая.
Погода стоит ясная, и на фоне лазурных вод залива Сан-Матиас мы замечаем узкий проход, за которым открываются просторы залива Сан-Хосе. Почти весь экипаж «Калипсо» поднялся на палубу. Каждый, по примеру старинных китобоев, хочет первым крикнуть знаменитое «Фонтан на горизонте!» Но если гарпунщики ждали этого крика, чтобы сеять смерть, мы — только, чтобы любоваться жизнью. Мы — мирные посланники человеческого рода в царство вод. Времена Магеллана и первооткрывателей, времена охотников на тюленей и китов остались позади, и мы надеемся, что теперь наступила новая эпоха исследований — эпоха науки и дружеских отношений с обитателями суши и моря.
Входя в залив Сан-Матиас, проплываем на небольшом расстоянии от двух стай дельфинов разных видов — обыкновенных дельфинов (Delphinus delphis) — с черной спиной, светлым брюхом и узким рострумом и бутылконосых дельфинов, или афалин (Tursiops truncatus), — с серой окраской тела и характерным бутылковидным клювом (такое впечатление, будто бутылконосые дельфины постоянно улыбаются). Афалины содержатся в океанариумах всего мира.
Как раз в ту минуту, когда мы входим в воды залива Сан-Хосе, появляются дельфины еще одного вида и, словно нарочно, чтобы поприветствовать нас, устраивают великолепный акробатический спектакль. К нашему великому удовольствию, они и прыгают назад через спину, и кувыркаются, и делают сальто над волнами. Темный дельфин (по-английски dusky dolphin, на языке науки Lagenorhynchus obscurus) — настоящий весельчак, так что в этом названии отражен вовсе не его нрав, а всего-навсего окраска [9]. Благодаря своим исключительным способностям к вольным упражнениям темный дельфин считается в океанариуме лучшим артистом — после бутылконосого дельфина. Сейчас, кроме тех акробатических упражнений, которые я уже назвал, он развлекает нас резкими разворотами, разгоном — торможением, самыми разными пируэтами в воздухе и в воде и катанием на носовой волне «Калипсо».
Доктор Агуайо, столь же сведущий, сколь и дородный
Темные дельфины держатся группами, численность которых сильно колеблется — от 5 до 200 особей, и охотятся они тоже коллективно. Дельфины окружают косяки рыбы, постепенно тесня свою добычу из глубины к поверхности, где и приступают к трапезе (даровой добычей спешат воспользоваться чайки, поморники, крачки и множество других морских птиц).
Внешние отличительные признаки вида — очень темная спина и серовато-желтые или чисто-серые бока. Голова похожа не на бутылку, как у афалины (то есть у бутылконосого дельфина), а на плужный лемех, почему дельфинов рода Lagenorhynchus (короткоголовые дельфины) прозвали по-английски plow-share-headed dolphin [10].
Все эти подробности я узнал здесь же, на палубе «Калипсо», от человека, олицетворяющего саму скромность, но тем не менее «авторитета» в зоологии — доктора Агуайо. Доктор Агуайо, специалист по морским млекопитающим (маммолог-океанограф), значительную часть круиза по Южной Америке будет нашим наставником. Этот округлый, как шар, жизнерадостный человек весь проникнут любовью к людям и зверям. Несмотря на свою дородность, он не побоится влезать в узкое горлышко нашего ныряющего блюдца. И всякий раз нам будет казаться, что выбирается он оттуда с таким же звуком, с каким вылетает пробка от шампанского: «Хлоп!» Так как время доктора Агуайо, в отличие от нашего, ограничено и его ждут другие обязательства, позже его сменит французский коллега доктор Дюги.
«В Южной Атлантике, где мы сейчас находимся, — продолжает доктор Агуайо, — обитает, кроме видов, распространенных во всех океанах, большое число эндемических* форм мелких зубатых* китообразных. В самых южных водах Патагонии и в Магеллановом проливе обитает южный дельфин (L. australis), близкий родственник темного дельфина (Lagenorhynchus obscurus); я думаю, на подходе к Огненной Земле „Калипсо“ встретится с ним.
В Ла-Плате обитает лаплатский дельфин (Pontoporiu blainvillei), однако по мере загрязнения большого эстуария этот вид встречается, увы, все реже и реже; пока его еще можно увидеть у берегов Уругвая. Очковые морские свиньи (Phocaena dioptrica), насколько известно, более многочисленны, границы их ареала лежат между водами южной Бразилии и Огненной Земли; своим названием очковые морские свиньи обязаны темной пигментации вокруг глаз. Есть и другие виды, пока еще плохо изученные из-за скрытного образа жизни, — например, такие, как пестрый дельфин (Cephalorhynchus commersoni) или дельфин Хэвисайда (Cephalorhynchus hea visidei).»
9
Здесь игра слов: sombre в переводе с французского (так же как dusky в переводе с английского) означает «темный, сумеречный; угрюмый». — Прим. перев.
10
Буквальный перевод с английского означает «дельфин с головой, подобной плужному лемеху». — Прим. перев.