Вернувшийся из Германии Вернон, накачавший мышцу и превратившийся в вставшего на дыбы медведя (я говорил, что дядя никогда не останавливается на полпути, ежедневно находя время на тренажёрные залы), увидев «сюрприз» прибалдел, а потом оценил приятные изменения. Всю ночь из супружеской спальни доносились сладострастные крики и стоны супругов. Утром тетя постаралась незаметно выкинуть в мусорный мешок изодранную в клочья простынь и порванный бюстгальтер. Что она, что дядя, несмотря на бессонную ночь, светились, будто трёхсотваттные лампочки. Наивный Дадли с детской непосредственностью поинтересовался причиной криков. Мама и папа всю ночь смотрели фильм ужасов? Я не выдержал и прыснул со смеху, Дурсли покраснели до свекольного цвета. Естественно, такого просвещённого меня заткнули и выпроводили из кухни, а Дадлику навешали лапши на уши. Обработав сына, тетя отправила его смотреть мультики и поманила ухоженным пальчиком племянника. Незаметно показав демонстративно грозному дяде большой палец, отчего тот гордо приосанился, я нагло заявил, что буду рад маленькому кузену или кузине, а Дадли давно хочет сестрёнку. Тяжело вздохнув и наградив наглого сорванца подзатыльником, тётя отправила его в комнату сына. Вечером семейство Дурслей сорвалось на Лазурный берег, где ни с того, ни с сего для него было забронировано два номера в прибрежной гостинице, а в дом зашла бригада строителей. Да-да, звукоизоляция нынче очень актуальна и вечерние платья из новой коллекции требуют публичной демонстрации и оценки, тем паче хозяйке туалетов было, что демонстрировать. Я тогда сразу сказал брату, чтобы он через девять месяцев готовился нянчиться с мелким пополнением в дружном семействе.
— Мама с папойнашли малыша?! — радостно воскрикнул Дадли.
— Ищут, Дад, ищут, — травмировать дальше детскую психику я не решился. Способы поиска до поры до времени остались для кузена тайной за семью печатями, хотя в последнем я не уверен. В конце августа, после посещения семейного врача и гинеколога, тётя обрадовала мужскую половину семейства благой вестью о грядущем пополнении.
За пять дней на море мы успели загореть до черноты, а семейная пара Дурслей стала неформальными звездами пляжа и гостиницы. На пятый день мы с братом решили слинять с пляжа в город (не помню уж по какой причине), но не успели выйти за ограждение гостиничного комплекса, как нарвались на стайку мелких мальчишек арабской наружности. Французский у нас был далек от совершенства, об арабском я даже не заикаюсь. Языковой барьер не помешал выходцам из французских колоний в Африке докопаться до двух «лайми». На международном языке жестов нам посоветовали поделиться наличностью, на что вымогатели получили не менее международный «фак». «Робин Гуды» местного разлива ожидаемо оскорбились, а так как их было четверо против двоих, спор о принадлежности денег моментально перетёк в физическую плоскость. Не отходя от кассы, нам навешали люлей. Мы не остались в долгу, отдарившись фингалами и синяками, хотя общий счёт оказался не в нашу пользу. Дадли драться не умел и мне пришлось биться за себя и «того парня», лихие девяностые, жестокие драки за раздел сфер влияния во дворе и районе, а также секция бокса кого угодно научат махать кулаками. Арабчики тоже оказались не пальцем деланные, стая налетала умело, гаденыши с первого взгляда определили слабое звено, заставляя меня отвлекаться на его защиту. Вскоре к чумазым афроцыганятам присоединилось ещё два кореша и я, словив в табло, несколько потерял ориентацию. Появившийся на горизонте полицейский спас нас от избиения, а вымогателей от знакомства с магическим выбросом, я уже был на грани. Думаю, не удержись я, простыми переломами они бы не отделались, раскидало бы пацанят по всему кварталу. Из-под подворотни раздался свист стоявшего на шухере мальчонки, противников будто ветром сдуло, мы тоже подхватили ноги в руки, сдриснув в сторону гостиницы. Дадли подсвечивал фофаном и хлюпал разбитым носом, мне же выбили зуб и рассекли губу. Одна радость, зуб был молочным и уже начинал пошатываться. Глядя на «разукрашенные» физиономии сына и племянника, Вернон хмыкнул и пообещал найти мелким драчунам учителя или спортивную секцию, где из нас выбьют всю дурь, и научат не подставляться под чужие кулаки.
Мужик сказал — мужик сделал. На третий день после возвращения в родные пенаты младшее поколение было загружено на заднее сиденье реставрированного «Лэндровера». Непродолжительная поездка завершилась у ворот утонувшего в зелени домика в восточном стиле. Узенькая тропинка, начинавшаяся сразу за калиткой, привела гостей к типичному додзе, спрятанному в тени раскидистых дубков и нескольких сосенок, придававших окружающему воздуху непередаваемый аромат хвойного леса. Отодвинув обтянутую бумагой дверь в сторону, навстречу дяде вышел завёрнутый в юкату пожилой японец небольшого ростку и с густой проседью в чёрных волосах. Разувшись, мы прошли в дом. На чистом английском нас с Дадли попросили немного обождать, а дядю уважительно пригласили на чашку чая. Вернон перебросился парой фраз с хозяином, видимо они ранее уже обо всём договорились. В быстротечной беседе меня насторожил один момент, согласно которому японцу разрешалось «ВСЁ», как-то тянуло от словечка неприятностями и проблемами для пятой точки, при этом мелкий узкоглазый хмырь — метр с кепкой на тумбочке с приступкой, предвкушающее улыбнулся. Допив чай, дядя поклонился хозяину и пошёл на выход, а мы остались.