Разговор зашёл не туда, однозначно, и перевести его на другие рельсы у меня не получалось. Миледи грубо игнорировала попытке сменить неприятную тему. Минут пять Смерть песочила меня со всех сторон и читала мораль. В конце концов, дотерев виновника наждаком до полупрозрачного состояния, она невинно поинтересовалась:
— Гарольд, вы помните, что я вам говорила о свиданиях раньше срока?
В чертогах ощутимо похолодало, вдоль спины пробрал мороз, а на лбу сам собою выступил холодный пот. Что‑то мне стало очково, братцы, но вида стараюсь не подавать.
— Склерозом не страдаю, Миледи. Может, не надо?
— Надо, Гарольд! Надо! — голосом Шурика из фильма «Операция „Ы“», сказала Смерть, посылая в мою сторону молнию.
— Ай! — я почти увернулся, лишь тонкая веточка разряда коснулась ягодицы. Тонкая‑то она тонкая, но седалище сразу онемело.
От второй молнии и чёрного луча я удачно отпрыгнул в сторону, от третьей тоже. Молния ещё ладно, но проверять на собственной шкуре воспитательно — наказательный эффект луча желания не возникало. Миледи вошла в раж, в хвост и в гриву гоняя недорогого гостя по гостиной. Молнии и заклинания в труху разнесли половину обстановки, стены покрылись дымящимися следами.
— А ну стой на месте и прими наказание, как мужчина! — орала Смерть.
Нашла дурака, я не хочу выглядеть, как диван, стреляющий клочьями ваты и пружинами. Или как бывший комод, превратившийся в горстку гнилой трухи. В какой‑то момент, воздев руки над головой и готовя особую пакость, Миледи перестала пулять разрядами и заклинаниями, я одним прыжком подскочил к ней, крепко обнял за плечи и впился в губы поцелуем. Секунда, пять, десять… Сразу не убили, сие радует безмерно. Секунд через пятнадцать Миледи ответила…
— Хватит! — приблизительно через минуту, меня оттолкнули двумя руками. Короткий полёт закончился встречей спины и стены, в позвоночнике что‑то неприятно хрустнуло, слава всем богам не обвалилось в трусы. — Хватит! Иначе ты навсегда переселишься ко мне!
— Я не против, Миледи.
— Закатай губу, — грубо ответила Смерть, взмахом руки восстанавливая разгромленную гостиную. — Твое время ещё не пришло.
— А когда оно придёт? — радуясь окончанию экзекуции и хлопая ресничками, невинно поинтересовался я датой окончательного переселения на иной план. Вдруг выгорит на дурничка.
— Не сегодня, — ехидно усмехнувшись, ответила Смерть. Не прокатило. — Тебя очень ждут там. Смотри.
Стена превратилась в экран. На белой плоской поверхности отобразилась палата в медицинском крыле Хогвартса. В кровати лежало тело из разряда «краше в гроб кладут». Стоит признать, видок у меня там не очень, не внушающий оптимизма в скором выздоровлении. Справа и слева от кровати на табуретках прикорнули два школьника в медицинских костюмах: мальчик и девочка.
— Гермиона, — непроизвольно выдохнул я, протягивая к невесте руку.
— По — прежнему хочешь остаться? — прошептала на ушко Смерть. Я промолчал, любые слова сейчас были лишними. — Живи. Тебе есть ради кого жить. Не спеши ко мне, Гарольд. Смею заверить, ты от меня никуда не денешься. Своё я никому не отдаю, а ты мой. Придёт время, я сама приду за тобой, хотя бы ради поцелуев.
Я улыбнулся, только улыбка получилась горькой, безжизненной.
— Давно я так? — кивнув на измождённое тело на экране, спросил я.
— Три дня. В моих чертогах время течёт иначе. Три дня она провела рядом с тобой. Видимо любит. — Смерть, на лице которой на мгновение проступила ревность, провела рукой по изображению Гермионы. — Повезло тебе, Гарольд. Я бы тебя добила, чтобы не мучился, и самой не мучиться.
— Спасибо за откровенность, Миледи.
— Не за что. Кстати, у тебя шнурок развязался.
И точно, развязался. Я наклонился к обуви и только приготовился завязать бантик, как мощнейший пинок под зад отправил тушку одного доморощенного «Казановы» прямо в экран, который обрёл глубину, став трёхмерным.