Жизнь на обочине. Повесть.
1.
Мерзким осенним утром понедельника, когда шёл ледяной дождь и в поганой рассветной хмари было ни черта не видно, Димка трясся в рейсовом автобусе и на все лады честил Виктора Степановича из отдела кадров «Интуриста». По такой погоде хороший хозяин собаку из дома не выпустит, а тут тащись к чёрту на рога! И ведь дал он Степанычу 300 рублей своих кровных в конверте, завёрнутых в газету «Правда», что считалось хорошим тоном у честных советских взяточников, а всё равно – обломилась ему стажировка в «Национале»! Да, судьба предполагает, а чёрт – располагает, подумал Димон. А ведь было ему обещано направить на 6 месяцев на стажировку в «Националь», а там и остаться в дальнейшем, ведь не зря отдал целых 3 зарплаты. Так чёрт все карты попутал и пришла срочная разнарядка из Мотеля с требованием направить к ним официанта выпускного курса со знанием английского языка сроком на полгода, а тут Димон под руку и попал! К этому времени он заканчивал двухгодичные курсы «Интуриста», которые были срочно организованны к Московской олимпиаде. У нас ведь всё происходит кверху - каком, вот и тут - понастроили к Олимпиаде целую кучу гостиниц, а работать- то в них и некому! Короче, как срать – так разуваться! Наши вожди дали грозную команду: «Срочно открыть курсы обслуги для гостей Олимпиады»! И понеслось… Осенью 1977 года Димка пролез на двухгодичные курсы официантов при «Интуристе» на первый поток. В Москве эти курсы никто не рекламировал, но конкурс оказался - будь здоров! Вообщем, дурачков с улицы не брали. Тут уж родной дядя Митя подсуетился, не зря Димку в честь него назвали. Трудился он шеф – поваром в новой центральной гостинице и связи имел немалые. Замолвил он, где надо словечко и стал Димка – интуристовцем. Великое дело – блат, даже при развитом социализме!
2.
Мечта есть у каждого маленького человечка, да и у взрослого – тоже! Кто хочет стать космонавтом, кто пожарником, а вот Димка хотел стать – иностранцем! Эта удивительная мечта появилась у него совершенно случайно, но вполне закономерно… Ехал он утром в свою спец.школу «китайского языка», а на дворе зима и холод собачий. В нашем разваливающемся автобусе было не теплее, чем на улице, а в Питере -20, это как в Москве -30, особенно если ветер с залива, то и дублёнка не спасёт! Ветер достанет до костей и будешь трястись, как цуцик! Надышал Димка дырочку в ледяном окошке и пытался разглядеть хоть чего - нибудь в зимней предрассветной мгле. Учился он в спец.школе «китайского языка», единственной в СССР и ужасно этим гордился. Выборгский район был очень интересным местом в системе образования нашей страны. Всё дело в том, что здесь находились целых три спец.школы, очень странных и единственных в СССР. Школа языка – «Хинди», школа языка – «Фарси», а так же и Димкина – «Китайская школа» и это реальный факт. Это были школы – интернаты закрытого типа, где учились дети от смешанных браков и дети дип.работников. Димка попал туда не случайно, а его маме на работе было предложено одним товарищем в «штатском» в личной беседе в парткоме… Она не смогла не согласиться с доводами этого товарища, потому что была коммунисткой и руководила целым цехом в институте ракетного топлива. Была просто обязана оправдать доверие партии и правительства! А куда тут денешься?
А всё дело в том, что дед Димки по маме был настоящий японский самурай. Он был офицером Квантунской армии и командовал отрядом белокитайцев при боевом конфликте на КВЖД в самом конце двадцатых годов. В одном из боёв, его взяли раненым в плен, и слегка подлечив, вместе с другими пленными отправили в Сибирь на золотые прииски Алдана. Сразу в шахту он не попал, можно сказать – повезло. Он был не только офицер, но и высокообразованный человек, знающий несколько языков, в том числе и русский, вот так он и попал в переводчики при заводоуправлении. Здесь он и встретил свою последнюю любовь, красавицу Алевтину. Она была ссыльной поселенкой, урождённой русской дворянкой и выпускницей Смольного института. До революции жила она в центре Москвы на Садовой – Кудринской, большой и дружной семьёй с братьями и сёстрами в фамильном особняке. Когда грянула революция, а говоря проще, наши «гопники» устроили военный переворот, тут и настал «трындец» дворянскому семейству…
Бабушка получила 10 лет поселения за дворянское происхождение и отправилась на золотые прииски Алдана добывать золото для вождей Мировой Революции. Тут они и встретились и полюбили друг друга, но их любовь была - недолгой… Алевтина работала секретарём при заводоуправлении и нашла своё женское счастье даже в ссылке! Свои чувства они прятали от всех, как могли, но счастье – не скроешь! Когда родилась девочка, то комиссарам стало всё ясно и без слов. Алевтину с грудным ребёнком отправили по этапу в Талды – Курган к самой китайской границе, влепив ещё пятёрку для полного счастья, а самурая спустили в рудник, где он тихо и скончался за пару месяцев непосильного труда. Вот такая грустная история случилась у Димкиной бабушки, а сам он вышел метисом с яркой восточной внешностью и во дворе его все дразнили – китайцем. А о том, как выжила красавица Алевтина с грудной дочкой на руках, лучше и не рассказывать… Ужасов в нашей жизни и так – хватает!
3.
На выходные дни детей отпускали домой - но не всех, а только тех, кто жил неподалёку. Остальные ребята оставались в интернате и фактически были предоставлены сами себе, ну что может сделать один воспитатель с тридцатью сорванцами? Окрестности тихо стонали от набегов интернатской детворы, но особо - не жаловались, прекрасно зная, что это за детишки. Курировали эти интересные спец.школы военные , но чаще всего появлялись они в гражданском с орденскими колодками на груди , а преподаватели были в большинстве иностранцы и по русскому говорили через пень – колоду. Так что, как хочешь – так и учись! Классный руководитель у Димки был настоящий китаец – Цзян - Ши Лунь, лао ши – учитель из Пекина и преподавал Бейдзинский диалект мандаринов со всей строгостью. С четвёртого класса Димка уже мог свободно кушать палочками, правильно сидеть на циновках, спать с валиком вместо подушки и многому другому… Лао ши , был строгим педагогом и часто любимая бамбуковая палка гуляла - по головам и спинам нерадивых учеников. Ну и нелегка вся эта китайская грамота, несмотря на специальные тетрадки в квадратик для написания иероглифов. Но трудно в учении – легко в бою, как говаривал наш Великий полководец – Суворов. К концу обучения Димка мог читать газету - «Жень Минь Жибао» и знал примерно тысячу иероглифов, а простой китаец знает их не более пятисот, такие вот дела.