Ограниченность природных ресурсов архипелага и его относительная изоляция замедляли развитие самоанского общества. Но самоанский народ неуклонно развивал свою самобытную культуру, пока его поступательное движение не было прервано нашествием колонизаторов.
Острова Самоа были открыты в 1722 г. голландским мореплавателем Роггевеном, а в 1768 г. обследованы французской экспедицией Бугенвиля. В начале XIX в. здесь стали селиться беглые матросы, торговцы, разные европейские авантюристы. В 1830 г. на Самоа прибыли английские миссионеры, которые начали распространять среди островитян христианство.
К середине XIX в. архипелаг превратился в арену борьбы между немецкими, американскими и английскими дельцами, которых поддерживали консулы соответствующих держав. Колонизаторы разжигали междоусобные войны и за огнестрельное оружие получали у враждующих вождей земли и различные привилегии.
Особенно активно действовала крупная немецкая компания «Годефруа унд зон» (после 1878 г. – «Дойче хандельс унд плантаген гезельшафт дер Зюдзее цу Гамбург») – отвратительный колониальный спрут, протянувший свои щупальца ко многим островам Тихого океана. На захваченных у самоанцев землях немецкая фирма создала обширные плантации кокосовых пальм. Для их обработки она ввезла тысячи колониальных рабов, обманом или силой завербованных на островах Меланезии и Микронезии. Свист бича, не умолкавший на немецких плантациях, красноречиво напоминал о печальной судьбе, уготованной фирмой островитянам Тихого океана.
Соперничество консулов трех держав, поддерживавших разные группировки самоанской знати, интриги иностранных торговцев, наживавшихся на междоусобных войнах, все более осложняли обстановку на островах. На Самоа лилась кровь, приходили в запустение сады и плантации, военные корабли колонизаторов сжигали беззащитные деревни. Междоусобицы, голод, усиление эксплуатации, а также болезни, занесенные чужеземцами, приводили к неуклонному уменьшению численности самоанцев. Ко времени прибытия Стивенсонов на Самоа там оставалось около тридцати тысяч коренных жителей – почти вдвое меньше, чем было в начале XIX в.
В 1881 г. три державы договорились признать самоанским «королем» верховного вождя Малиетоа Лаупепу. Но смута на островах не прекратилась. Лаупепа в 1885 г. поссорился с немцами, и они стали поддерживать его соперника Тамасесе. Немецкие колонизаторы все более наглели. Воспользовавшись фактическим преобладанием Германии на Самоа и отсутствием единства среди своих английских и американских конкурентов, они в 1887 г. свергли Лаупепу, отправили его в изгнание, а «королем» провозгласили Тамасесе. Немецкий капитан Брандейс, назначенный «премьер-министром», обложил всех самоанцев высокими налогами и, опираясь на немецкие военные корабли, попытался кровавыми репрессиями упрочить свое положение на островах.
Эти разбойничьи действия переполнили чашу терпения самоанцев. Во главе недовольных встал вождь Матаафа, смелый и решительный человек, пользовавшийся большой популярностью на островах. Воины Матаафы победили войско Тамасесе. Немецким властям пришлось отозвать Брандейса. Уязвленный этой неудачей, германский консул приказал бомбардировать с моря деревни сторонников Матаафы. В ночь на 18 декабря 1888 г. немцы попытались разоружить самоанских воинов, расположившихся на ночлег в деревне Фангалии. Но немецкий десант встретил решительный отпор и вынужден был поспешно отступить на корабль, потеряв двадцать человек убитыми и тридцать ранеными. Это была большая моральная победа самоанцев.
Обеспокоенные агрессивными действиями немцев, явно стремившихся к безраздельному господству на Самоа, правительства Англии и США направили в самоанские воды свои военные суда. Обстановка все более накалялась, так как каждый из адмиралов получил от своего правительства воинственные инструкции. Неизвестно, чем закончились бы эти военные приготовления, если бы не вмешались силы природы.
16 марта 1889 г. на Апию обрушился страшный ураган. Все немецкие и американские военные корабли были выброшены на берег или разбились на рифах. Погибло около ста пятидесяти моряков. Уцелел только английский фрегат «Каллиопа», смело вышедший в открытое море в разгар урагана.
Катастрофа в Апии несколько охладила горячие головы в столицах заинтересованных держав. В Берлине собралась конференция по самоанскому вопросу, в которой приняли участие представители Германии, Англии и Соединенных Штатов.
Генеральный акт Берлинской конференции, подписанный 14 июня 1889 г., предусматривал возвращение из ссылки и восстановление на самоанском «престоле» Малиетоа Лаупепы. Но всеми его действиями должен был руководить европейский «советник» – главный судья, наделенный огромными полномочиями. Апия с окрестностями была изъята из-под юрисдикции самоанского «короля» и объявлена «нейтральной территорией»; управление ею возлагалось на муниципальный совет во главе с президентом. Как президент, так и главный судья назначались по согласованию между тремя договаривающимися сторонами и должны были действовать в тесном контакте с консулами этих государств. Для рассмотрения земельных претензий иностранных поселенцев и проверки их «прав» на уже захваченные у самоанцев территории учреждалась земельная комиссия трех держав.
В Генеральном акте конференции содержалось заверение, что Германия, Англия и США будут уважать «свободу и независимость» Самоа. Но практически они установили над архипелагом совместный протекторат. Достигнутое соглашение не могло принести сколько-нибудь длительного мира и спокойствия на Самоа, так как оно не соответствовало интересам и обычаям самоанцев и не обеспечивало эффективного управления островами. Более того, Берлинское соглашение означало лишь передышку в борьбе держав за господство над архипелагом.
После длительных переговоров с участием посредников три державы договорились назначить главным судьей шведского чиновника Конрада Седеркранца, а президентом муниципального совета Апии – молодого немецкого аристократа барона Зенфта фон Пильзаха. Седеркранц прибыл на Самоа лишь в декабре 1890 г., а Пильзах еще позднее – в апреле 1891 г. Отсутствие административных способностей у этих двух уполномоченных великих держав, их недальновидность, корыстолюбие и злоупотребления еще более обнажили пороки режима, навязанного самоанцам Берлинской конференцией.
Не очень-то церемонясь с иностранными поселенцами, Пильзах и Седеркранц еще более грубо и высокомерно обращались с коренным населением архипелага. Они не привлекли в новые органы власти ни одного самоанца, не считались с местными обычаями, заточали в тюрьму самоанских вождей, а «короля» Лаупепу – слабого и безвольного человека, морально сломленного за годы ссылки, – превратили при поддержке консулов трех держав в послушную марионетку. Такой образ действий президента и главного судьи вызывал растущее возмущение у островитян. На деревенских и окружных фоно ораторы-самоанцы гневно осуждали режим, навязанный их стране Берлинской конференцией. Переходя от слов к делу, самоанцы в некоторых местах перестали платить налоги.
Неуклюжие, необдуманные действия Седеркранца и Пильзаха, их диктаторские замашки и финансовые злоупотребления возбудили недовольство у многих иностранных поселенцев, включая Стивенсона и его жену. Но если недовольные иностранцы, как правило, заботились лишь о сохранении «престижа белого человека» и своих собственных интересах, то Льюис и Фэнни видели в действиях этих двух горе-администраторов прежде всего посягательство на свободу и независимость островитян, наступление на основы самоанского жизненного уклада.