— Танюш, я тебя очень люблю. С первой нашей встречи. И хочу на тебе жениться. Ты знаешь?
Она кивнула с легкой улыбкой, глядя в воду:
— Знаю. И я тебя люблю. Безумно… — Грустно вздохнула: — Только до моего совершеннолетия еще полтора года. Дождешься?
Он тихо сказал, обнимая за хрупкие плечи:
— Дождусь. Ведь ты единственная для меня.
Таня обхватила его за пояс и прижалась головой к его плечу. Слушала стук мужского сердца и молчала. На губах застыла немного грустная улыбка. Его подбородок опустился ей на макушку. Саша безмятежно улыбнулся, вдыхая солнечный запах ее волос…
В этот июльский день, в Измайловском парке, на коричневой скамейке со спинкой восемнадцатилетний парень точно так же прижимал к себе другую девчонку и говорил ей слова любви. Она клялась быть только его, беспорядочно целуя лицо юноши. И никто на огромной Земле не знал, что судьбы ребят однажды переплетутся…
Промозглая осенняя ночь с мелким моросящим дождем застыла над городом, словно черная зловещая птица. Не было ярких звезд и луны, как в августе. Пронизывающий ветер раскачивал старый фонарь на углу улицы и от этого ажурная тень от голых ветвей тополя «плясала» на стене дома. Столб стоял на углу улицы, окна не светились, так как было уже поздно. Давно проржавевший фонарь тягуче поскрипывал от порывов ветра, жалуясь на судьбу. Под тополем, прячась в его тени, стояли обнявшись двое: парень в черной куртке и девушка в темном плаще. Фонарь на мгновение осветил их лица. Это были Таня и Саша. Он тихо сказал:
— Завтра нас рано увозят. Я напишу сразу, как только доберусь до части. За другого замуж, пожалуйста, не выходи! Вот увидишь, я вернусь и все у нас хорошо будет. Жди меня, Танюшка, жди!
Девушка уткнулась ему в грудь лицом, вцепилась тонкими руками в куртку и заплакала навзрыд. Сквозь рыдания выдохнула:
— Дождусь, обязательно дождусь!.. А ты пиши, хоть по две строчки, но пиши!
Саша прижал ее к себе. Гладил по плечам, что–то бессвязно шепча. Когда она немного успокоилась, он приподнял ее лицо в ладонях. Бережно стер пальцем соленые капельки со щек и нежно поцеловал в дрожащие губы…
Парень из Подмосковья в этот вечер прощался со своей девчонкой на площадке между этажами большого кирпичного дома. Он присел на подоконник у маленького окна и усадил ее к себе на колени, обхватив за талию одной рукой. Парень нервно курил, выдыхая дым в сторону, а она печально смотрела ему в лицо и молчала…
Высадка с вертолетов прошла спокойно. Солдаты торопливо соскакивали с борта и мгновенно прятались за многочисленными валунами. К этому их приучила война. Но не успели десантники подняться вверх по склону и на пятьдесят метров, как раздались выстрелы. Андрей услышал команду, к которой за полтора года войны успел привыкнуть:
— Рота — в укрытие! Корректировщик — вперед!
Корректировщиком был его друг Сашка Шелехов из Костромской области. По возрасту он был старше всех в роте. Ему разрешили закончить сельскохозяйственный институт. А «вперед» в Афгане означало только одно — под пули. Визуально определить откуда стреляют, а потом выдать артиллерии координаты для ведения огня. Андрей посмотрел на командира и тот, перехватив его взгляд, слегка кивнул. Горин кинулся вслед за другом. Вдоль зарослей какого–то колючего кустарника они продвинулись до площадки, засыпанной камнями и залегли за валуном. Андрей в окуляр оптической винтовки стал осматривать горный склон, густо поросший кустарником.
Два выстрела прозвучали с интервалом в несколько секунд. Прямо по лицу ударили брызнувшие осколки камня. На лицах, у обоих, из мелких порезов появилась кровь. Друзья переглянулись, ни слова не сказав друг другу. Тут и так все было ясно: их заметили. Видимо духи ориентировались по блику от линзы. Десантники успели заметить самое главное. Через полчаса огневые точки духов удалось подавить. Рота вновь двинулась к вершине. Остановились на небольшой и сравнительно ровной площадке, метрах в трехстах ниже. Вверху все еще находились духи, но они молчали. То ли экономили боеприпасы, то ли перегруппировывались.
Остаток дня прошел относительно спокойно. Лишь изредка зыбкая тишина прерывалась одиночными выстрелами с той и другой стороны. К счастью, они не причинили вреда никому. Десантники торопливо оборудовали ячейки для стрельбы. Стаскивали валуны для укрытий, присматривали безопасные места для ночлега. Но спать не пришлось.
С наступлением темноты душманы пошли на прорыв и рванулись сверху сразу с трех сторон. Атаку прикрывали два крупнокалиберных пулемета, затем к нему присоединилось орудие. Для корректировки огня друзьям снова пришлось выйти далеко за линию своей обороны. Противник бил изо всех видов оружия, какое только смог поднять в горы. Самыми опасными были крупнокалиберные пулеметы и безоткатное орудие на вершине горы. С пулеметами наши артиллеристы справились быстро, но безоткатка оставалась неуязвимой. У десантников появились раненые, а она все не умолкала. Ободренные успехом душманы пошли в открытую. Грохот стрельбы сливался с их воплями и заклинаниями. Теперь Горину и Шелехову приходилось одновременно корректировать огонь и отбиваться от наседавших духов.