Но за столами совсем другие лица. Много молодых арабов, новых хозяев жизни. Непринужденно развалясь, с висящей в углу рта сигаретой, они привычным взглядом покупателей оценивают входящих девушек и сплевывают под ноги жевательную резинку… Иначе говоря, и дух, и атмосфера знаменитой «Ротонды» навсегда канули в Лету.
И вот, наконец, Испания… И легендарные Памплона и Сан-Себастьян оказались не вымыслом писателя, а реальными городами. Памплона, столица Наварры, расположена на высоком плато и представляет собой как бы подступ к Пиренеям. С ее городских стен открывается прекрасный вид на горы и на Рио Арга.
В начале XX века Памплона представляла собой забытый Богом маленький, сонный городок. Но судьба его чудесным образом изменилась после того, как в 1920 году туда впервые приехал Хемингуэй, написал роман «Фиеста» (переведенный на 127 языков) и силой своего таланта превратил провинциальную Памплону в место хемингу-эевского паломничества.
Мы решили, вооружившись романом «И восходит солнце», приехать в Памплону и, по следам Хемингуэя и его героев, окунуться в пучину фиесты… Мы мечтали остановиться в отеле «Монтойа», где жил он. Потолкаться в его любимом кафе «Ирунья». Поболтать с болельщиками корриды – «aficionado». Попробовать его любимые вина и блюда. Посмотреть на его любимое зрелище – бег с быками. А потом податься в Сан-Себастьян…
Мы позвонили в туристическое бюро, чтобы зарезервировать номер в отеле «Монтойа». Литературно подкованный агент с полуслова понял наши намерения и объяснил, что дон Эрнесто – так в Испании зовут Хемингуэя – назвал «Монтойей» отель «Квинтана». Но «Квинтаны» давно не существует. И вообще, резервировать отель на время фиесты следует за год вперед. Свободные номера имеются в отеле «Карлтон Риоха», в городе Логроньо, в 90 километрах от Памплоны. Там-то, ругаясь на тему «раньше надо было чесаться», мы и провели ночь перед фиестой.
«Бег с быками начинается в 8 утра, – сказал нам портье отеля, – но чтобы увидеть хоть что-нибудь, вы должны занять места заранее…»
Мы выехали в 5 часов утра, уверенные, что доедем за час. Не тут-то было. В кромешной тьме узкая, петляющая между холмами дорога была забита машинами, автобусами, грузовиками. Народ валил на праздник Сан-Фермии целыми деревнями, поселками и городами. Когда мы подъехали к Памплоне, часы на городской башне пробили семь.
Въезд в город автомобилям был запрещен. Для парковки были выделены поляны и футбольные поля на окраине города. В центр Памплоны, на площадь Кастилии, можно добраться только пешком.
Вот как Эрнест Хемингуэй описывает начало фиесты:
«В воскресенье… ровно в полдень, фиеста взорвалась. Иначе этого назвать нельзя… Она продолжалась день и ночь… Пляска продолжалась, пьянство продолжалось, шум не прекращался. Всё, что случилось, могло случиться только во время фиесты. Под конец всё стало нереальным, и казалось, что ничто не может иметь последствий… Все время было такое чувство… что нужно кричать во весь голос, если хочешь, чтобы тебя услышали. И такое же чувство было при каждом поступке. Шла фиеста, и она продолжалась семь дней…»
Вместе с толпой мы двинулись к центру. В семь утра двери баров и кафе были распахнуты настежь и полны народу. Оттуда неслись песни, вопли и взрывы хохота. У дверей, прямо на панели, сидели компании молодежи. Одни пили кофе с круассанами, другие тянули пиво из бутылок или глотали что-то покрепче из плоских фляжек, а некоторые, уронив головы на грудь, досыпали последние мгновенья. Мимо, под какофонические звуки дудок, флейт, труб и барабанов двигались странные процессии. Кто в ритме сарабанды, кто вприсядку, кто – дикими прыжками задом наперед. Почти все – мужчины, женщины и дети – были в белых рубашках и белых брюках, с красными поясами и красными платками на шеях. Мы в первом же ларьке купили и надели на себя белые футболки с быком на груди и красные платки.
Из боковых улочек и переулков вливались на главную улицу потоки людей, стремящихся протиснуться к загородкам, внутри которых пролегала «трасса», по которой будут бежать быки. Этот ритуал называется encierro и повторяется каждое утро в течение семи дней фиесты.