Мальчику вдруг сдавило горло. Не от боли или болезни, а от горечи, наполнившей изнутри. Ну кому его папка мог помешать? Он же, наоборот, только хорошее делал. Готовил, кормил людей, любил их с мамкой. Как вообще этому Камню пришла мысль убить его?
Оксана, почувствовав состояние сына, потянула его за одежду к выходу.
— Мы всё, — сказала она одному из молчаливых людей в маске. Тот лишь кивнул, а затем грубым голосом попросил всех закругляться. Провожающие потянулись к выходу, а служители погребального туннеля сели за механическую дрезину во главе поезда и взялись за рукоятки привода. Поезд смерти медленно со скрипом тронулся вглубь туннеля, увозя отца и еще несколько десятков мертвецов в последний путь. Выйдя за дверь, Витька сорвал ткань с лица и расплакался.
— Оксана! Ты как? — смутно знакомый голос вырвал Витьку из дремы, в которую тот впал к утру. — Я, как только узнал, сразу сюда!
— Витьке очень плохо, — ответила мать. — Страдает сын. Как дальше будем? Не знаю. Пойду выступать на платформу… Может, кто кинет пульку.
— Ты это… — это был мамкин брат, Денис Краснов. Свободный сталкер, добывающий на поверхности разные ценные вещи на продажу или нанимающийся на станциях для выхода на поверхность. — Потерпи чутка. Мне придется скрыться на неопределенное время… А потом я заберу вас с Витькой отсюда. Обещаю!
Сердце Витьки забилось быстрее, все-таки не часто дядя Денис приходил к ним, а как приходил, то приносил что-нибудь интересное и мальчику. У него уже скопилась изрядная коллекция игрушек, которых на Китай-городе ни у кого не было. Витька их трепетно берег и прятал за тумбочкой в мешке. Только вот сейчас вставать и показывать свое состояние бравому сталкеру не хотелось. Стыдно было явить слабость — он ведь мужчина! Поэтому мальчик лежал, не открывая глаз и прислушиваясь к разговору.
— Денис? Ты что задумал? — с подозрительностью и тревогой в голосе спросила мать.
— Ничего, сестренка, ничего страшного, — попытался отвертеться Денис.
— Ну-ка рассказывай, вижу же: что что-то задумал!
— Ничего, родная, ничего. — настаивал он. — Только чтобы не случилось, верь, все наладится! Поняла? Я скоро вернусь за вами.
Оксана ничего не ответила, Витька только услышал, как зашелестела одежда, а потом полог палатки — Денис обнял сестру на прощание и вышел.
— Мам, кто это был? — спросил мальчик, протирая заспанные глаза. Он будто только проснулся: вроде слышал что-то, а что — не понял.
— Не важно, сынок, — ответила Оксана. — Ты выспался?
И видя, что Витька кивнул, заговорила:
— Вставай, солнышко. Нам сегодня поработать придется. И чем раньше мы займем место на платформе, тем лучше.
— Но мы же в кабаке работали?
— Увы, теперь нам придется другую работу искать. Иначе, жить не на что.
Но место едва отыскалось, Оксане с сыном пришлось пройти по всей платформе, и только рядом с поездом «смотрящего» они его нашли. Станция даже в столь ранний час — восемь утра — походила на полноценный базар. Ближе к центру платформы были разложены ткани, а на них — все, что торговцы пытались сбыть. Несметные «сокровища» выуживались из баулов и демонстрировались публике, прибывающей во множестве из разных уголков метро. Здесь ходили Ганзейцы с видом знатоков торгового дела и ценителей сокровищ, будто они одни знали настоящую цену предметам. Тут же высматривали наиболее ценные книги и кшатрии Полиса, ведь Самую Главную Книгу так и не нашли. По соседству подозрительно оглядывался товарищ с Красной Линии. Что его сюда занесло, можно только догадываться, но жадные взгляды в направлении палаток с путанами говорили красноречивее всяких слов. Здесь же отирались и гости с соседнего Китай-города, занятого кавказской диаспорой, но они вели себя тихо, видно, просто что-то искали. Ватага неумытых мальчишек бегала среди толпы, «щипала», но бдительность гостей была на высоте, и пойманных за руку сразу вели к вагону «смотрящего», и как воришка не упирался, его ждала незавидная участь: кого-то стегали плетьми на глазах у всех, кого-то сажали в карцер на несколько суток без еды и воды, а нескольким не повезло особо сильно — самым настырным и постоянным воришкам, так и не сумевшим бросить это опасное ремесло, «смотрящий» приказал отрезать пальцы. Так что у более взрослых пацанов иногда не хватало по три или четыре.
Витька поежился: неужели и ему теперь придется научиться этой древней профессии? Как странно и быстро изменилась его жизнь: иметь работу, не нуждаться в еде, жить с мамой и папой, и, вдруг, один мудак с заточкой, и все изменилось. Теперь он сидит с мамкой на платформе, а она готовит флейту, чтобы заработать им на кусок хлеба или жареной, почти засохшей тушки крысы. Кроме них на платформе играла еще пара человек, — один на гитаре, другой на гармошке, — но оба они были далеко от вагона, где присели Витька с мамой, и у Оксаны теперь никто не сможет забрать потенциальных слушателей. Витька бросил перед собой старую вязанную шапку — для пулек, и со вздохом уставился на призывно приглашающую купить свой товар бабку в бушлате, шапке-ушанке со звездой, чадящей самокруткой. Густой сизый дым окутывал торговку, а она будто таинственный факир за клубами дыма призывно размахивала руками.