— Надо! — С этими словами говоривший вышел в свет костра. Высокий, черноволосый, статный, с большими, блестящими огнем гнева глазами. Он был красив и худ, но в тоже время его фигура и легкие, но четкие движения выдавали в нем хищника. Зверя, до поры до времени затаившегося в людском теле.
Витька вспомнил его. Он не единожды носил поднос со свининой в вагон «смотрящего» — презент от отца. Мальчику позволялось зайти в огороженный от остального вагона тамбур, поставить поднос с едой на пластмассовый столик у стенки, и тут же уйти. Но один раз он застал в этом закутке этого мужчину. Тот пренебрежительно прижал к стене вагона какую-то женщину и с жадностью лапал ее. Витька тогда от увиденной картины чуть не уронил поднос. Яков же, широко ухмыляясь, жестами одной руки — второй он держал женщину за волосы — показал пацану на выход… Пунцовый от стыда Витка быстро поставил поднос на стол и выбежал из вагона.
— Надо, Ксан! Мы еще не закончили! — Яков шагнул ближе к Оксане, отчего та съежилась и отступила. Но сзади стоял бандит и дулом автомата толкнул женщину вперед.
— Помнишь, как ты говорила мне, что, пока жива любовь, ты недоступна? И что же? Любовь мертва! Умер твой муженек три дня назад. Не так ли?
— Ты убил его! — на глазах матери проступили слезы.
— Нет. Но тем не менее… Любовь умерла, а ты… теперь доступна? Теперь сможешь отдать ее мне?
— Нет! — Оксана гордо выпрямилась, будто в позвоночник воткнули стрежень, и прошептала. — Эта любовь не умрет! Никогда!
— А я не прошу! — Яша резко приблизился и схватил Оксану за горло. Та пыталась отступить, но железная хватка мешала. — Неужели ты думаешь, что я все это затеял, чтобы кого-то спрашивать о чем-то? Да я… возьму тебя прямо здесь! На глазах твоего любимого сыночка! Чтобы ты захлебнулась своей любовью, раз тебе ее так жалко!
— Пусти ее! — Витька прыгнул вперед, словно в мальчишку вселился бесенок, и начал кулаками колотить, куда попадет, лишь бы побольней, лишь бы мать отпустил, лишь бы отстал. Ярость клокотала в пацаненке. Любовь затмевала разум и не важно было, что случится дальше, лишь отстоять мать!
Грубый удар кулаком в лицо опрокинул Витьку навзничь, и свет слегка померк, лица раздвоились, а голова затрещала от боли. А мысли словно выдуло ветром, скомкало неведомой силой и перепутало.
— Га… га… га… — зычный слегка тягучий рев врезался в уши. Хохотали бандиты, но Витьке казалось, что обрушился свод станции. Среди расплывающегося мира возникли глаза. Огромные и злые. Монстр распростер свои громадные черные лапы надо всеми, и над громко хохочущими мужиками и над Яковом, который избивал мать, и чудовище словно подпитывалось ненавистью и злостью мальчика. Проникало внутрь через глаза и с благодарностью высасывало их, — ненависть и злость, — становясь с каждой секундой мощней и больше. Наконец, оно бросилось в атаку, протыкая здоровенными когтями тела обидчиков, откидывая их во тьму, за пределы видимого пятна света, где, Витька был уверен в этом, поглощало, нещадно терзая зубами.
— Не хочешь? — голос дьявола вернул мальчика из кошмара забытья. — Тогда, может, любовь поможет? Может, она придаст тебе сил, сделать правильный выбор?
С этими словами Витьку что-то потянуло вверх. Сильная рука сжала плечо, а холодный металл обжог горло.
Мать расплакалась и упала на колени, заламывая себе руки.
— Нет, Яш! Не делай этого! Не забирай его у меня!
— Считаю до трех! — резко выкрикнул Яков, надавливая на нож, приставленный к горлу мальчика. А тот лишь еле слышно шептал:
— Ну же! Монстр! Где ты? Начинай! — последнее слово мальчик выкрикнул со злостью, с ненавистью и любовью…
Не ожидавший этого Яков удивленно отстранился. И в этот момент выстрел из темноты снес ему голову. Она рассыпалась на миллион маленьких красных частичек. Мальчик удовлетворенно хмыкнул, довольный, что монстр его послушался, и медленно завалился на пол, теряя сознание. Оставшуюся часть перестрелки он уже не слышал.
Потом, иногда приходя в сознание, он чувствовал теплые руки и родные голоса. Они куда-то долго-долго шли, и Витька был уверен, что его несет монстр…
Что-то темное и огромное сидело рядом, прямо за спиной, и еле ощутимо дышало. Витька, съежившись, обнял коленки и не желал смотреть во тьму позади. Мальчик боялся увидеть саму смерть, что так яростно расправилась с его врагами и обидчиками мамы.
Где-то вдалеке тихо капала вода, холодный туннельный ветер гулял меж почти невидимых колонн. Станция была пуста, и мальчишка не понимал, как оказался тут. Он помнил только о том, как Яков избивал мать и приставил к его горлу нож. Что же случилось после?