— Каким?
— Как каким? — удивился пес. — Я должен охотиться за тобой, а ты спасаться. Это наша жизнь.
— Просто все как-то, — пожал плечами сталкер, — и скучно.
— Ну да, — протянул зверь, — вам людям все посложнее подавай. А просто так не живется? Глобальные мысли, такие же цели, которые и приводят в конечном результате к ужасной катастрофе, когда от вас остается лишь горсточка. А может нас создали, чтобы мы дружили? Просто так, вопреки всему?
— Чему именно? Мы же в клетке. В стеклянной банке.
— Да, вопреки им, создателям. Сам подумай, мы были созданы, чтобы охотиться друг на друга, а мы тут. Сидим вместе, разговариваем. Дружим… Почти.
— А давай! — вдруг встрепенулся мужчина. — Давай дружить вопреки всему. Может выпьем за дружбу-то?
— Как? — ухмыльнулся пес. — Фляжка-то пластиковая.
— А вопреки, — тоже улыбнулся сталкер, хотя за противогазом это заметно не было. — Что нам стоит это представить?
Два часа спустя пьяные и счастливые человек с псом-мутантом сидели обнявшись и распевали какую-то веселую песенку. Как говорил кто-то из великих: «Чтобы обрести свободу, не обязательно покидать то место, где ты родился». И они были свободны. В мыслях, в чувствах и в душе.
— Слушай, — встрепенулся пес. — А давай им покажем настоящую трагедию!
— В смысле?
— Ну типа, как я откусываю тебе голову.
— А может, не надо? — неуверенно проговорил сталкер. — Без головы как-то неудобно будет.
— Да ты че! Я ж не взаправду, а понарошку! Ты просто поместишь мне голову в пасть, а я типа ее откушу…
— Ну давай, попробуем…
Через минуту из здания выскочил сталкер, якобы отстреливающийся пластиковым автоматом от опасной твари, а та, якобы охотясь, мчалась за ним, преследуя.
— Мам! Мама! — Мальчик смотрел на новогодний стеклянный шар, что подарил ему папа на Новый год, в котором двигались пластиковые игрушки. — Он его сейчас съест! Что делать?
— Успокойся, Дениска! — Мать что-то подшивала на соседней тахте. — Никто никого не съест, это же игрушка. Мне бы твою фантазию, я б тогда без рук шила.
— Нет, ну правда! — обиженный мальчик наклонился ближе к шару. — Вон как он его гонит…
— Послушай, сын. У нас сейчас что?
— Новый год, — гордо заметил мальчик.
— Ну так помоги ему! Даже игрушкам иногда нужна помощь маленьких мальчиков. Встряхни шар, пусть метель не даст случиться страшному.
— Да, мам! Я сейчас! — обрадованный мальчик схватил стеклянный шарик, в котором разыгрывалась трагедия, обеими руками и затряс со всей силы. Внутри взметнулся снежный вихрь, смывая все плохое. А довольный Дениска потом еще долго наблюдал, как стихает снежная буря, вызванная им для помощи маленькому пластиковому сталкеру.
Черт! Вход на станцию занесло снегом! Придется искать другой. Мужчина вздохнул, поплотнее запахнул теплую, белого цвета куртку, поправил рюкзак и покрепче сжал в руках автомат, окидывая взглядом заснеженную местность, а в голове почему-то звучала странная песня:
Борьба
«Работа профессионала — это танец. Красивая, законченная композиция под последний вой умирающих мутантов и громоподобные звуки выстрелов. Сталкер в это время, не задумываясь, становится творцом, рисует смерть на полотне жизни своими четко отработанными движениями и оружием. Красиво и страшно», — говорил первый инструктор Петьки — сталкер Геннадий Васильевич Бегунков, у которого не хватало ног и глаза. Видать, со смертельными танцами у него как-то не сложилось, после чего он и лишился всего того, чего лишился.
Обычно в такие моменты Петька представлял себе:
«Там-дам…» — вступительные ноты некоей мелодии. Выстрел в голову твари, пытающейся дотянуться до бойца в последнем рывке. Ей сносит половину черепа, но сталкер уже этого и не видит.
«Та-да-да-дам…» — еще несколько аккордов той же мелодии. Боец уходит в прыжке от следующего монстра, словно исполняет давно изученное па. Ступая ногой в одно единственное правильное место, рассчитанное точно, хоть уже бессознательно и инстинктивно — разворот на сто восемьдесят градусов — и снова выстрел, который убивает только что промахнувшуюся зверюгу, ведь человек опередил ее своим неожиданным маневром.