— Какая, к чёрту, машина?! — в бешенстве закричал Кирилл и, чувствуя, как к его щекам приливает волна горячей крови, вскочил на ноги. — Если ты сейчас же не уберёшься с глаз моих долой, я не знаю, что я с тобой сделаю!
От нахлынувшей злобы зубы Кирилла скрипнули, и, сжав кулаки, он был уже готов броситься на Марью, когда спокойный голос Любы заставил его прирасти к месту:
— Чего ты кричишь на Машку, словно буйнопомешанный? Сядь и прекрати устраивать цирк.
От неожиданности Кирилл потерял дар речи. Широко раскрыв глаза, он несколько раз ошалело моргнул, потом перевёл взгляд с Марьи на Любу… обратно и, с трудом сглотнув, шевельнул тяжёлым языком:
— Что всё это значит?
— Это значит, что за мной прислали машину, и мне пора возвращаться в Москву. — Вычищая из волос сухие травинки, Люба неторопливо поднялась на ноги, искоса взглянула на вконец растерявшегося Кирилла и, с презрением усмехнувшись, отметила, насколько жалким и смешным выглядит её бывший избранник сердца.
— Какая ещё машина? Откуда она взялась? — Оторопело глядя перед собой, Кирилл никак не мог собраться с мыслями.
— Прости, Кирюша, но все те годы, что ты мужественно вёл борьбу с собой, нам с Минькой нужно было как-то жить.
— То, что ты говоришь, — ужасно! — Кирилл что есть силы стиснул кулаки, чувствуя, как на него волнами, постепенно, накатывает тошнота. — Это же… Это же значит, что ты продала себя за деньги!
— А разве ты поступил как-то по-другому? — встав рядом с Любашей, Марья с презрением взглянула на мужа и, пренебрежительно дрогнув губами, бесшумно и коротко выдохнула.
— Я? А причём здесь я? — От сумбура в голове перед глазами Кирюши поплыли разноцветные пятна. — Причём здесь я, я тебя спрашиваю?! — нервно повторил он.
— Как это причём? Разве не ты, поганец, погнавшись за красивой жизнью в столице, женился на партийном положении дяди Миши, бросив в Озерках беременную Любку? — спокойно спросила Марья, и от её интонации по позвоночнику Кирилла побежали ледяные мурашки.
— Что она такое говорит? — переведя взгляд на Любу, словно ища поддержки, Кирилл беспомощно захлопал длинными ресницами, и под его смуглой кожей разлилась тёмная густота.
— Правду. — Взгляд Любы был холодным, глубоким и неузнаваемо жёстким.
— Неужели ты думаешь, что сможешь таким образом меня вернуть? — Полыхнув огнём, глаза Кирилла с яростью уставились Марье в лицо. — Ты, дрянь, всю мою жизнь сломала! Я тебя ненавижу!
— Да кому ты нужен, кусок дерьма! — спокойно проговорила Марья и, обернувшись к Любе, добавила: — Там, у крыльца, тебя дожидается «Волга», так что ты не очень-то задерживайся. А с этим… — кивнув на Кирилла, Марья усмехнулась, — этим барахлом можешь распоряжаться, как хочешь, я в претензии не буду. При первой возможности я подаю на развод. — Развернувшись, Марья сделала шаг в сторону двери, но, уже взявшись за ручку, внезапно остановилась. — Да, и ещё: если в течение тех трёх дней, что ты будешь находиться в увольнении, ты не соизволишь заехать в мою московскую квартиру и забрать своё тряпьё, я выброшу его на лестничную клетку. Ещё раз извините, что помешала вашей важной встрече, — с издёвкой проговорила она и, бросив на обоих неприязненный взгляд, вышла на улицу.
— Вот сволочь! — с сердцем выдохнул он. — Обязательно ей нужно всё испортить.
— Да, в общем-то, портить было особенно и нечего. — Одёргивая пиджак, Люба приблизилась к двери. — Будь здоров, Кирюша, мне пора.
— Что значит нечего? — Шагнув вслед за Любой, Кирилл схватил её за плечи и, повернув лицом, прижал её к себе. — Как это нечего, глупая? У нас же с тобой всё решено.
— Решено? Что решено? — не пытаясь сопротивляться, но и не выказывая радости, что она находится в объятиях Кирилла, спокойно спросила Люба.
— Свадьба… — Предчувствуя нехорошее, Кирилл ослабил руки и ощутил, как от затылка к темени начала разливаться тупая свинцовая боль.
— Никакой свадьбы у нас с тобой, Кирюшенька, не будет. — Вскинув голову, Люба посмотрела на Кирилла долгим взглядом, и её глаза вызывающе сверкнули в темноте жёлто-зелёным кошачьим блеском.
— Но мы же уже всё решили! Какая же ты!.. — чувствуя, как слова, проваливаясь в темноту, с каждым мгновением отдаляют его от желанной цели, Кирилл сжал губы и глухо застонал. — Я же из-за тебя перевернул горы! Я же пожертвовал ради нашей любви всем, даже комсомольским билетом!
— Я тебя об этом не просила. — Сбросив руки Кирилла со своих плеч, Люба подошла к двери.