Стажёр оказался мелким и неказистым мужчиной лет тридцати. Алина поморщилась. Придётся патрулировать с тем, кого дали в напарники, пусть и не лучшим представителем мужского населения планеты. Алина ещё раз вздохнула: ах, если бы на месте хилого стажёра оказался Дима Воронцов! Но мысль тут же оборвалась. Бери, что дают. Алина Кузина резко развернулась и вышла из дежурной части. Стажёр уныло поплёлся позади. Алина держалась от него подальше, боясь, что он догонит и пойдёт рядом с ней. Мимо спешили люди, им не было никакого дела до терзаний юной оперативницы. Алина вздохнула. И тут же подумала: если посчитать, сколько раз она вздохнула за этот долгий-долгий день, можно уже со счёту сбиться.
— А ты чего хромаешь? — донеслось откуда-то снизу.
Алина вздрогнула и шарахнулась в сторону.
— Ты что, инвалид? — строгим голосом спросил стажёр.
Он тянул кверху гладко стриженный затылок, но всё равно смог дотянуться лишь до плеча Алины. Он был ниже Кузиной на голову.
— Что за вопрос? — рассердилась Алина, пытаясь справиться с раздражением.
Всё кругом не так, как надо. А как надо? Она уже и головой потрясла и уши потёрла, что означало, что девушка пребывает в состоянии полнейшего разлада с окружающей действительностью.
— А что тут непонятного? — удивился стажёр. — Удивляюсь, почему в полицию стали брать инвалидов? Что, у нас в городе здоровых людей не стало? Кончились они, что ли…
— Сам ты кончился! — процедила Алина сквозь зубы. — Отстань!
— Не отстану, — заверил упрямый человечек, — мне дежурный велел не спускать с тебя глаз. Между нами говоря, он тебе не доверяет.
— Думай, что говоришь! — возмутилась Алина. — Дежурный мне не доверяет, видите ли. С чего ты взял? Глупости не говори.
Прохожие испуганно пробегали мимо, словно боясь странной парочки. Со стороны они выглядели нелепо. Высокая стройная девушка в короткой курточке и низенький смешной человечек без шапки, но в тёплой ветровке со сбившимся капюшоном.
— Дежурный тебе совсем не доверяет! — отрезал стажёр, вкладывая в каждое слово обидный смысл.
— Не придумывай! Виктор Алексеевич — порядочный человек. Настоящий офицер. Он не станет перемывать чужие косточки с незнакомыми людьми.
Маленький человечек от возмущения запнулся, остановился и принялся хватать ртом холодный воздух. От возмущения он не мог вымолвить ни слова. Потом вдруг успокоился и сказал:
— Я Николай! Меркушев. Стажируюсь уже полгода. Меня на аттестации зарезали. Не пропустили на должность участкового. Так что в отделе я свой. Мне доверяют. А тебе нет. Ты ещё не своя. Лучше ответь, почему ты хромаешь?
— Обувь жмёт, — нехотя призналась Алина.
Она судорожно размышляла, что делать дальше. Если разговор будет продолжаться в том же тоне, ничего не получится. Кажется, она сделала ошибку, побрезговав присутствием неприглядного стажёра. С лица воду не пить. Необходимо изменить отношение к происходящему. Иначе этот рейд плохо закончится. Алина прислонилась к стене дома, чувствуя, как кружится голова. Что за день сегодня? Тянется и тянется, и конца-краю ему не видно. Вообще-то это не день. Это ночь. Долгая и муторная ночь. Опера такую называют анальной. Это когда от усталости сводит скулы и мышцы на лице, а про ноги лучше не думать. Алина с удовольствием бы присела, а как? Патрулировать сидя ещё никому не удавалось. Территорию обходят пешком, ногами, и другого способа пока не придумали. Батанов ждёт результаты совместного патрулирования. Придётся приноравливаться к этому вредному человечку. Алина злилась на себя, на собственную никчёмность, на жизнь вообще и на стажёра в частности.
— Тогда тебе не до работы, раз обувка жмёт. Ты психуешь. Всё раздражает, да? — спросил Николай с явным сочувствием.
Алина молча страдала, мысленно оценивая свои возможности. Только бы от стены отлипнуть. А там видно будет.
— Да, дела… — пробормотал Николай.
Они стояли у дома, граничащего с магазином «24 часа». Где-то по этажам бегает, опрашивая жильцов, Слава Дорошенко. А они стоят и чего-то ждут. Алина решительно отодрала себя от стены: