Помещение обширно, и здесь можно пристроить многочисленное население. Если соцветие крупное, то в нем можно найти десятка два и больше толстых личинок с рыжей головой и блестящей от жира спиной. Всем хватает места. Личинки-домоседки не ползают по общему жилью в поисках лакомых кусков: они сидят там, где вылупились из яйца. Несмотря на свою величину, они совсем не прожорливы, и, за исключением заселенных частей, соцветие остается свежим, и не поврежденные семена созревают, как и в незаселенной корзинке.
Летом достаточно двух-трех дней для вылупления личинки. Если личинка оказалась далеко от семян, то она ползет к ним вдоль волосков, срывая некоторые из них по пути. Если она вылупилась вблизи семечка, то остается в своей родимой ямке. Ее пища — пять-шесть ближайших семечек, не больше, да еще большую часть их она съедает не целиком. Позже личинка грызет мясистое цветоложе и выгрызает в нем ямку, которая послужит основой для будущей ячейки.
Питание личинки умеренное: полдюжины недозрелых семян и несколько кусков, отгрызенных от цветоложа. Пища должна быть питательной, чтобы при ее умеренном количестве личинки оказались толстыми и жирными. Умеренное и спокойное питание лучше беспокойного пира. Проходят две-три недели, и личинка готова к окукливанию. Теперь она становится искусной работницей и готовит жилище — помещение для окукливания. Она собирает вокруг себя волоски, отламывая от них разной длины кусочки. Концами челюстей укладывает их на место, сбивает вместе лбом, мнет, прижимая спиной, и склеивает замазкой — клеем.
Воспитывая личинку в стеклянной трубке, я вижу, как она по временам сгибается и подхватывает ртом беловатую капельку, выделяющуюся на заднем конце брюшка. Капелька эта тотчас же пускается в ход: клей очень быстро засыхает.
Законченное сооружение выглядит башенкой, всунутой основанием в ямку, выгрызенную в цветоложе. Сверху и снизу она укреплена густой гривой из волосков. Довольно грубая снаружи, эта башенка изнутри смазана замазкой, похожей на лак, гладкая и блестящая. Ее высота около полутора сантиметров.
В конце августа большая часть жуков уже появилась и многие из них проломили крышу коконов: высунув наружу хоботки, они ждут времени выхода.
Ларин крапчатый поменьше и проще окрашен, чем три предыдущих вида: по черному фону рассеяны узкие охристо-желтые крапины. Живет он на самых крупных и самых колючих из чертополохов Прованса, — на будяке неприступном. В августе огромные белые шары этого жесткого растения поднимаются высоко над землей, а нижние листья, розетка которых лежит на поверхности почвы, напоминают кучу костей больших рыб, иссушенных солнцем.
Для чего это растение вооружено такими колючками, покрывающими его со всех сторон? Что ему защищать? Свои семена? Действительно, я сомневаюсь, что щегол, любитель семян чертополоха, рискнет сесть на это ощетинившееся растение. Но скромный долгоносик проделает то, что не решается сделать птица, и даже больше. Он вверит свое потомство белым шарам и уничтожит — еще в зародыше — множество будущих свирепо-колючих растений.
Я срываю в начале июля цветущую верхушку будяка и погружаю стебелек растения в сосуд с водой. Накрыв его колпаком из проволочной сетки, сажаю на мой колючий букет с дюжину долгоносиков. Самки вскоре же скрываются между цветками и хохолками.
Проходят две недели. В каждом соцветии живут и кормятся от одной до четырех личинок, уже довольно крупных. Здесь дела не задерживаются: все должно быть закончено до того, как соцветие засохнет, Жуки появляются еще до конца сентября, хотя можно найти и запоздавших куколок и даже личинок.
Жилье ларина крапчатого устроено так же, как и у ларина артишокового. Будет ли жук зимовать в нем? Нет. Осматривая в январе старые соцветия будяков, я ни в одном из них не нахожу ларинов. Осенние жильцы покинули будяк, и я понимаю главную причину этого, Высохший, пепельно-серый, мертвый будяк не поддается ветру, так он толст и крепок. Будяк стоит, но его высохшие и опустевшие корзинки открыты теперь всем невзгодам. Волоски на цветоложе намокают от дождя и пропитываются сыростью, как губка. Тоже и артишоки.
Жилье, устроенное на таких растениях, — большая открытая хижина, в которую легко проникают и холод, и сырость. Это не крепость, защищенная сомкнувшимися чешуйками, какую мы видели на колючнике: в той можно было зимовать. Ларины уходят перед наступлением дождей и холодов из своих ненадежных убежищ и отправляются зимовать в другое место. Куда, этого я не знаю.
Распознавание растений
Осы-охотницы и пчелы, жуки-навозники строят великолепные гнезда и заготовляют провизию для своего потомства. Если мать лишь откладывает яйца, оказываясь только производительницей зародышей, то она не обнаруживает строительных инстинктов: они здесь не нужны. Таково большинство насекомых, больших и малых, сильных и слабых. Все они знают, где нужно отложить яйца, но равнодушны к будущему этих яиц. Из всех трудностей жизни личинка должна выпутываться сама.
В сосновом лесу роется в почве, отыскивая нежные корешки, личинка мраморного, июльского хруща: мать отложила здесь в ямку кучку яиц, забросала ее песком.. И это были все ее заботы. Вылупившаяся из яйца среди гнилых листьев личинка бронзовки тоже без особых поисков находит себе здесь пищу.
Как далеки в своей простоте нравов эти насекомые от материнских забот копра, могильщика, сфекса и многих других. Правда, их личинки часто вознаграждают нас, наблюдателей, своими повадками. Примером могут служить ларины. Что умеет делать их мать? Отложить яйца в соцветия чертополоха, и только. А сколько всякого искусства мы видели у их личинок! А как проницательны молодые жуки, только что вышедшие из куколки. Они покидают свое уютное и мягкое жилье и отправляются искать убежища под грубой защитой камней, потому что впереди — зимние непогоды, от которых не защитит открытое ветрам жилье. Появившись на свет, выросши и развившись в дни летней жары, насекомое инстинктом предчувствует, что эти жаркие дни сменятся холодами, и оно знает, хотя никогда не испытало этого, что его жилище будет разрушено. Как оно это узнает?
Впрочем, и бесталанная мать задает нам неразрешимую задачу. Что руководит ею, когда она откладывает яйца именно там, где личинка найдет подходящую для нее пищу? Бабочка-капустница откладывает яйца на листья капусты, которых сама она не ест. Капуста в это время не цветет, а потому нельзя сказать, что ее привлекли сюда цветки. Да и мало ли цветков кругом, куда более привлекательных. Крапивница откладывает яйца на крапиву, которой не ест сама: это пища ее гусениц. Съев несколько хвоинок, самка июльского хруща улетает от любимого дерева: она ищет открытых песчаных мест. Здесь часто нет сосен и не пахнет смолой, здесь нет ничего приятного для самой матери. Псу это — место для ее личинок, и она зарывается глубоко в песок, чтобы отложить яйца.
Может быть, мать помнит, чем она питалась, когда была личинкой? Листьями капусты кормилась гусеница капустницы, листьями крапивы — гусеница крапивницы. И вот обе бабочки откладывают яйца именно на эти растения. Такая память была бы понятна, если бабочка питалась тем же, чем и ее гусеница. Не выглядит удивительным, когда навозный жук заготовляет для своих личинок шарики из той же пищи, которой кормится он сам. Но что сказать о бронзовке, летящей с цветка к куче перегноя? Что сказать тем более о перепончатокрылых, которые сами питаются медом, а для личинок заготовляют дичь?