— Вы писали нам месяц назад. И, помимо того, сам мистер Моттрем буквально на днях уверял, что вы заинтересованы, очень сильно заинтересованы в этом сорте.
— Ну разумеется, иначе и быть не могло. Это же по линии мистера Моттрема.— Он посыпал сахаром petit Suisse.— Мистер Моттрем очень заинтересован. Он же всем этим заправляет. А заправляет он этим потому, что знает главный принцип, которым я руководствуюсь: если я поручаю кому-нибудь какое-либо дело, то предоставляю ему полную свободу действий. У меня, так сказать, каждый отвечает сам за себя. И раз он так заинтересован, как вы сами считаете, значит, он непременно увидится с вами.
Теперь все пошли танцевать вальс — медленный вальс, старый вальс, какой танцевали в дни Кэрролла Гиббонса. Его портреты красовались некогда на сигаретных коробках и карточных колодах наравне с портретами Генри Холла, Амброза, Билли Коттона и Гарри Роя, который потом женился на принцессе. В те дни я знал всю подноготную обо всех «королях джаза». Это была музыка, долетавшая к нам из далекого мира роскоши и блеска, из мира, проникнуть в который у нас не было надежды.
«О, если б ты был здесь»,— говорила эта музыка, утверждая, существование этого мира — мира веселья, богатства, мира «Кафе Ройяль», «Кафе де Пари» и отеля «Савой»… И вот теперь я обедал в ресторане «Савой». Кэрролла Гиббонса не было здесь, но если бы даже он и был, все равно мне не пришлось бы присоединиться к танцующим. Я продолжал гнуть свою линию с Тиффилдом. Больше не имело смысла ходить вокруг да около. Но у меня начинала болеть голова и появилась острая, пугающе острая боль под ложечкой. И мне уже стало как-то все равно, даст он мне заказ на «КЛ-51» или нет, и он, по-видимому, это понимал. Он побил меня. Я не мог, никак не мог найти к нему подхода. Я не испытывал к нему ненависти — он был слишком стар и слишком искренне радовался даровому обеду.
Потягивая коньяк, он сказал странно печальным тоном:
— Вам, вероятно, уже нужно уходить?
— Я не спешу,— сказал я.
— Я завтра пришлю за вами машину.
— Вряд ли это необходимо, сэр.— Я сделал ударение на «сэр». Мне надоело притворяться, что мы с ним добрые приятели.
— Почему вряд ли? Вы забыли, что договорились о встрече?
— Передайте ему мои извинения.
Тиффилд медленно покачал головой.
— Ну, это уж какая-то чертовщина. Ваш тесть прислал вас сюда из Йоркшира, чтобы заключить сделку от его имени. Вы уже почти обо всем договорились, все устраивается ко всеобщему удовольствию, и вдруг вы хотите бросить дело на полдороге. Почему?
— Потому что, раз мне предстоит выдержать бурю, то я предпочитаю разделаться с этим поскорее,— сказал я.— Вы не собираетесь дать мне заказ, и моя встреча с вашим главным инженером ничего не изменит.
Я подозвал официанта.
— Счет, пожалуйста.
— Вы делаете слишком поспешный вывод,— сказал Тиффилд.— у вас еще нет большого опыта в делах, верно, Джо? — Он впервые назвал меня по имени.
— Я занимаюсь ими десять лет,— сказал я.
— А я — пятьдесят. С нежного возраста, как говорится. Я начинал одновременно с вашим тестем. И в одном и том же городе.
— Я этого не знал.
— Это мало кому известно. Вначале мне не везло. Скажем прямо, я потерпел полное фиаско. Я считал, что мне конец. Да, это был крах. А я был молод и решил: всему конец. Мы оба ухаживали за одной и той же женщиной. Вы, вероятно, знаете, кто она?
Мое лицо оставалось бесстрастным — я приложил к этому усилие. Я не хотел мешать его излияниям, но боялся, что, если он зайдет слишком далеко, то может пожалеть об этом на другой день.
— Это старая история,— сказал я.
— Да, это старая история.— Он сложил салфетку и резко поднялся со стула.— Увидимся завтра,— бросил он.
Моя сигара, нетронутая, лежала возле моего бокала с коньяком. Я протянул ее Тиффилду.
— Зачем ей пропадать, я ведь их не курю,— сказал я.
Он улыбнулся и спрятал ее в портсигар.
— Вы, я вижу, понимаете меня, Джо.
Он похлопал меня по плечу.
— Ваш тесть должен ценить вас,— сказал он.— А после завтрашней встречи он будет еще более высокого о вас мнения. Вам совершенно не о чем тревожиться.
— Очень даже есть о чем,— сказал я.— Но сейчас это не имеет значения.
— Ладно, мы обсудим это завтра, когда посмотрим проект договора. Весьма устрашающий документ, доложу я вам.— Он протянул мне руку.— Еще раз спасибо за превосходный, поистине превосходный обед. А теперь домой, в постель, отдохнуть часок с Шерлоком Холмсом и доброй кружкой толокна… Да, стариковские радости…
Я почти не слушал его.
— Какой проект, сэр?