Я снова почувствовал себя молодым. Все было очень просто. Он ревнует. Он хочет того же, чего и я. Он ревнует даже к Уорли. А меня ждет награда. И наградой будет не только Джин, но еще и удовольствие отнять ее у кого-то, кто не полюбился мне с первого взгляда. Целый день я только и делал, что старался доставить удовольствие прожорливому старику с садистическими наклонностями. К этому вынуждала меня забота о хлебе насущном для себя, для жены и для детей. Как только в шесть часов утра я сел в лондонский поезд, так перестал быть просто человеком, а стал служащим фирмы и весь божий день просматривал какие-то записки, и спецификации, и письма, пока у меня не заломило глаза. А теперь я снова стал свободен, снова стал человеком и мог присоединиться к танцующим.
Гостей было человек тридцать. Но они не танцевали, некоторые из них даже не пили. Это отнюдь не было похоже на оргию. Все, как показалось мне, были очень молоды. А может быть, я пришел сюда с опозданием на десять лет,— подумалось мне.
— Я принесу вам выпить,— сказала Джин.— Чего вы хотите, дорогой?
— Я скажу, чего он хочет, и я скажу, кто он такой,— сказал Джефф.— Я сейчас вспомню. Это Лэмптон, и он хочет двойную порцию шотландского виски. Все преуспевающие дельцы из Уорли это пьют.
Он протянул «Уорли» так, что стало похоже на блеянье, и поглядел, какое это производит на меня впечатление. Во мне закипала злоба, я невольно смерил его взглядом. Он был дюйма на два выше меня, но противоестественно худ. Это была не спортивная худоба, а развинченная худоба недоедающего человека; в нем была какая-то хрупкость. Казалось, кости и суставы у него, как у ребенка, еще не успели затвердеть. В нем вообще было что-то инфантильное.
— Ваша догадка правильна,— сказал я.— Вы, по-видимому, неплохо знаете Уорли.
Я предложил ему сигарету. Внезапно мне представилось важным понравиться ему, это было важно не само по себе — это был опыт, мне нужно было проверить мое умение обращаться с людьми.
— Я жил там когда-то. И работал у вашего тестя,— сказал он.— Во время войны. Но встречаться с ним мне не приходилось.
— А кому приходится?
— Ну, вы — другое дело,— сказал он.— Я был просто клерком, мелким служащим.
— И мы все такие же,— сказал я.— Все мы от первого до последнего — мелкие служащие фирмы «Браун и К°».
В углу комнаты, полускрытый высокой спинкой дивана, стоял большой магнитофон. Бесчисленные кнопки, переключатели напомнили мне флэмвилловскую счетную машину, которую Браун вопреки моему совету приобрел. Я тотчас постарался отогнать от себя эту мысль.
— Это большой босс,— сказал Джефф.— Эби Браун не из тех, кто станет с нами якшаться. Он — ходячий атавизм. Атавизм девятнадцатого века.
Джин принесла бокалы. Он машинально взял бокал и одним глотком осушил его наполовину. Джин озабоченно на него поглядела.
— Как ты себя чувствуешь, Джефф?
— Превосходно,— сказал он.— Мы с мистером Лэмптоном вспоминали сейчас былое.— Он хмыкнул.— Я ведь его давно знаю, понимаешь? Он разъезжает по Уорли в большом белом автомобиле. Но он меня не знает тем не менее. Я его вижу, но он меня не видит. Он живет наверху…
— Там пришла твоя приятельница,— довольно холодно прервала его Джин.
— Мой приятель — мистер Лэмптон. Все знают мистера Лэмптона. Он напоминает мне мой дорогой старый Уорли. Мой бесценный Уорли, мой миленький Уорли коттэджей и особняков. Я, знаете ли, бываю время от времени в Уорли. Моя матушка живет на Тибат-стрит. В самом низу…
Пухленькая ручка легла на его плечо. Он обернулся.
— Джуди, сокровище мое! Я весь вечер тосковал по тебе! — Обхватив ее рукой за талию, он отодвинул ее от себя.— Черт побери, ты выглядишь ослепительно. Я собираюсь монополизировать тебя, полностью монополизировать.— Он повел ее к длинному столу неподалеку от магнитофона.— Ты выглядишь ослепительно,— донеслось до меня снова. Затем он шепнул ей что-то на ухо, и она рассмеялась счастливым смехом. На какую-то секунду она стала казаться моложе его. Потом ее лицо снова постарело, и на нем снова проступило алчное выражение.
— Он работает в рекламном агентстве,— сказала Джин.
Я поморщился.
— Не будьте скотиной,— сказала Джин.— Это не ваш стиль, мой дорогой, совсем не ваш стиль.
— Разве это я был скотиной? — сказал я.— Кто он такой, кстати? Он меня знает, но будь я проклят, если я знаю его.
— Вы в самом деле не знаете его? — Она как будто не поверила мне.
— Если он из Уорли, я мог видеть его где-нибудь.