"Пройдёт..."
Оно тепло обнимало сердце обещанием необычного, руки мальчика невольно начинали двигаться быстрее, и ход времени становился незаметен.
- Вот видишь, - понял, как нужно делать!
Евсей вздрогнул, он не слышал, когда подошёл старик, и, посмотрев на свою работу, спросил:
- Так?
- Бессомненно. Чаю хочешь?
- Не хочу.
- Должен говорить: спасибо, или благодарю вас - не хочу! - сказал хозяин. - Работай...
И ушёл. Взглянув вслед ему, Евсей увидел в лавке пожилого человека без усов и бороды, в круглой шляпе, сдвинутой на затылок, с палкой в руке. Он сидел за столом, расставляя чёрные и белые штучки. Когда Евсей снова принялся за работу - стали раздаваться отрывистые возгласы гостя и хозяина:
- Тур...
- Шах королеве...
В лавку устало опускался шум улицы, странные слова тали в нём, точно лягушки на болоте. "Чего они делают?" - опасливо подумал мальчик и тихонько вздохнул, чувствуя, что отовсюду на него двигается что-то особенное, но не то, чего он робко ждал. Пыль щекотала нос и глаза, хрустела на зубах. Вспомнились слова дяди о старике:
"Будешь ты жить за ним, как за кустом..."
Темнело.
- Шах и мат! - густо крикнул гость, а хозяин, щёлкнув языком, громко приказал:
- Мальчик, лавку запирать!
Старик занимал две маленькие комнаты в третьем этаже того же дома, где помещалась лавка. В первой комнате с окном стоял большой сундук и шкаф.
- Здесь будешь спать! - сказал хозяин.
Два окна второй комнаты выходили на улицу, из них было видно равнину бугроватых крыш и розовое небо. В углу перед иконами дрожал огонёк в синей стеклянной лампаде, в другом стояла кровать, покрытая красным одеялом. На стенах висели яркие портреты царя и генералов. В комнате было тесно, но чисто и пахло, как в церкви.
Стоя у двери, Евсей осматривал жилище хозяина; старик стоял рядом с ним и говорил:
- Заметь порядок вещей, и чтобы всегда было так, как есть!
У стены помещался широкий чёрный диван, круглый стол, вокруг стола три стула, тоже чёрных. Этот угол комнаты имел вид печальный и зловещий.
Вошла высокая белолицая женщина, с овечьими глазами, она спросила тихим, певучим голосом:
- Подавать ужин?
- Давай... подавайте, Раиса Петровна...
- Новый мальчик?
- Да. Зовут - Евсей...
Женщина ушла.
- Притвори дверь! - сказал старик, и когда Евсей сделал это, он продолжал, понизив голос:
- Она - хозяйка квартиры, я у неё снимаю комнаты с обедом и ужином, понял?
- Понял...
- А у тебя один хозяин - я. Понимаешь?
- Да, - ответил Евсей.
- Значит, ты должен слушаться только меня... Ступай в кухню, умойся.
Умываясь, Евсей незаметно старался рассмотреть хозяйку квартиры, женщина собирала ужин, раскладывая на большом подносе тарелки, ножи, хлеб. Её большое круглое лицо с тонкими бровями казалось добрым. Гладко причёсанные тёмные волосы, немигающие глаза и широкий нос вызывали у мальчика догадку:
"Смирная..."
Заметив, что она, плотно сжав тонкие, красные губы, тоже следит за ним, он смутился и пролил воду на пол.
- Подотри! - сказала она не сердито. - Тряпка под стулом.
Когда он вошёл в комнату, старик осмотрел его и спросил:
- Что она тебе говорила?
Но Евсей не успел ему ответить - женщина внесла поднос, поставила его на стол и сказала:
- Ну, я ухожу...
- Хорошо! - ответил хозяин.
Она подняла руку, пригладила волосы на виске - пальцы у неё были длинные - и ушла.
Сели ужинать. Хозяин ел не торопясь, громко чавкал, порою устало вздыхал. Когда стали есть мелко нарубленное жареное мясо, он сказал Евсею:
- Видишь, какая хорошая пища? Я всегда кушаю хорошее...
После ужина он приказал Евсею отнести посуду кухню, научил его зажигать лампу, потом сказал:
- Теперь спи. В шкафе лежит войлок, подушка и одеяло. Это - твоё. Завтра я куплю тебе хорошую одежду. Иди!
Когда, полусонный от тягостных ощущений, мальчик лёг, хозяин вышел к нему и спросил:
- Хорошо?
На сундуке было жёстко, но Евсей ответил:
- Хорошо...
- Если жарко - отвори окно.
Евсей немедленно сделал это. Окно выходило на крышу соседнего дома. На ней - трубы, четыре, все одинаковые. Посмотрел на звёзды тоскливыми глазами робкого зверька, посаженного в клетку, но звёзды ничего не говорили его сердцу. Свалился на сундук, закутался с головой одеялом и крепко закрыл глаза. Стало душно, он высунул голову и, не открывая глаз, прислушался - в комнате хозяина раздался сухой, внятный голос:
- "Живый в помощи вышнего, в крове бога небесного..."
Евсей понял, что старик читает псалтырь... И, чутко вслушиваясь в знакомые, но непонятные слова царя Давида, мальчик заснул.
III
Жизнь его пошла ровно и гладко. Он хотел нравиться хозяину, чувствовал, понимал, что это выгодно для него, но относился к старику с подстерегающей осторожностью, без тепла в груди. Страх перед людьми рождал в нём желание угодить им, готовность на все услуги ради самозащиты от возможного нападения. Постоянное ожидание опасности развивало острую наблюдательность, а это свойство ещё более углубляло недоверие к людям.
Он присматривался к странной жизни дома и не понимал её, - от подвалов до крыши дом был тесно набит людьми, и каждый день с утра до вечера они возились в нём, точно раки в корзине. Работали здесь больше, чем в деревне, и злились крепче, острее. Жили беспокойно, шумно, торопливо - порою казалось, что люди хотят скорее кончить всю работу, - они ждут праздника, желают встретить его свободными, чисто вымытые, мирно, со спокойной радостью. Сердце мальчика замирало, в нём тихо бился вопрос:
"Проходит?.."
Но праздника не было. Люди понукали друг друга, ругались, иногда дрались и почти каждый день говорили что-нибудь дурное друг о друге.
По утрам хозяин уходил в лавку, а Евсей оставался в квартире, чтобы привести комнаты в должный порядок. Кончив это, он умывался, шёл в трактир за кипятком и потом в лавку - там они с хозяином пили утренний чай. И почти всегда старик спрашивал его:
- Ну, что?..
- Ничего...
- Мало! - говорил хозяин.
Но однажды Евсей ответил иначе:
- Сегодня часовщик говорил скорняковой кухарке, что вы краденое принимаете...
Он сказал это неожиданно для себя и тотчас же, весь охваченный дрожью страха, опустил голову. Старик тихо засмеялся. Потом протяжно и без сердца выговорил:
- Ме-ерзавец...
Его тёмные, сухие губы вздрогнули.
- Спасибо тебе, что сказал мне это, спасибо!
С той поры Евсей стал внимательно прислушиваться к разговорам и всё, что слышал, не медля, тихим голосом передавал хозяину, глядя прямо в лицо ему.
Через несколько дней, убирая комнату, он нашёл на полу смятый бумажный рубль, и когда за чаем старик спросил его:
- Ну, что?
- Вот - рубль нашёл...
- Так. Ты нашёл рубль, а я - золото! - сказал хозяин, усмехаясь.
Другой раз он поднял у входа в лавку двадцать копеек и тоже отдал монету хозяину. Старик опустил очки на конец носа и, потирая двугривенный пальцами, несколько секунд молча смотрел в лицо мальчика.