Однако оставалась еще проблема социально-психологического плана: популяция чиверян под действием капканского поля превращалась в своего рода людей-символов, олицетворяющих собой каждый лишь одну какую-то идею, страсть, стремление, образ мышления. Это, естественно, делало жизнь чиверян необычайно сложной, поскольку символы, как известно, не умеют общаться между собой, а люди, ставшие, пусть и помимо своей воли, знаменем чего-то одного, исключительного, отличного от всего остального, с неизбежностью оказываются разобщенными. По счастью, доминантными чертами личности могут оказаться и такие, как стремление к всеобщему благополучию даже ценой собственного несчастья. Поэтому командор Морев, командир "Чивера-1", и второй лейтенант Грусткин, штурман корабля, не утратили взаимной привязанности в распадающемся на их глазах коллективе чиверян. И именно они, постоянно обсуждая друг с другом свои наблюдения и предположения, привлекая к работе других чиверян, специалистов в тех областях науки, где они не чувствовали себя профессионалами, установили причину происходящего, растолковали её членам экипажа и сплотили их, таких разных и становящихся все более и более разными, для решения общей задачи, которая формулировалась предельно просто: выжить, несмотря на все известные и неизвестные факторы капканской среды.
Задача социально-психологическая была решена чисто техническим путем. Продолжая ранее использованную аналогию с системами космодрома, можно сказать, что каждый член экипажа суперкрейсера стал как бы автономным кораблем, снабженным собственным опознавательным устройством - цепочкой с пластиной, служащими аналогом номерного знака. Поле Капкана автоматически создавало вокруг носителя такого приемопередающего устройства соответствующую конфигурацию силовых линий, "интеллектуальный негатив", при котором индивидуальность подавлялась.
Эксперимент, разрешенность которого в экстремальных условиях Капкана не вызывает сомнений, показал: для ограниченной группы людей установка на выживание любой ценой с неизбежностью требует стандартизации индивидуальностей. Здесь вновь правомерна аналогия с системой космоплавания, когда пилот вынужден большую часть времени проводить в анабиованне, где все жизненные физиологические процессы организма предельно замедляются. Разница, однако, состоит в том, что для одного человека всегда может быть подобрана индивидуальная конфигурация анабиотизирующего поля, в то время как для всей популяции в целом сделать это невозможно. Отсюда необходимость в организации единого интеллектуального поля, общей культуры по необходимости весьма примитивного уровня.
Вследствие этого люди-растения Капкана лишены какой-либо высшей цели существования, поскольку даже первоначально заложенная идея "выжить любой ценой" перестает быть осознанной ими. Поэтому необходим некий импульс извне популяции, чтобы "расконсервировать" ее, ибо, в строгом соответствии с обобщенной теоремой Геделя, подобная замкнутая система не способна сформулировать ни целей своего движения (в данном случае развития не по спирали, а по замкнутому кругу), ни путей её реализации. Таким внешним импульсом могло быть лишь активное вмешательство земной цивилизации - на что и была, видимо, сделана ставка в свое время.
02. 30. 00/3015/VI
Энн услышала, как за стеной засмеялся во сне её сын - её повзрослевший ребенок, который и безо всякого капканского "фактора икс" сумел бы, наверное, остаться обычным земным мальчишкой, отчаянным и решительным, бескомпромиссным и не рассуждающим, когда надо сразиться со злом и неправдой. Но в то время как капканский проявитель сделал Энн еще более неуверенной в себе, а Боба, напротив, еще более самоуверенным и еще более погруженным в свои собственные дела и проблемы, Тит знал лишь одну мысль и одно желание, с каждым днем все возрастающее: пробраться в ненавистный трансформаторий, сокрушить гидру, отнимающую у него друзей и подруг.
Как наивны были Главный и Грусткин и все другие в ЭРЭ, кто полагал, будто две земные вещицы, пусть любопытные и знаменательные сами по себе, способны помочь организованной ими поисковой экспедиции. Но как мудры были они, что рассуждали именно таким образом! По сути дела, в трансформаторий мог проникнуть любой человек, у которого Капкан не сумел притупить стремление сделать это. Заметить, что единственное углубление на люке имеет форму медальона, легко могли и Энн и Рольсен, но Тит, перед мысленным взором которого постоянно была Земля, Тит, не расставшийся с мыслями о ней, Тит, начинавший и кончавший день с того, что бережно гладил рукой отцовскую командорскую булавку и медальон матери, эти символы земного, это постоянное напоминание о планете, откуда он родом, хотя и не родился на ней, именно он, Тит, первым увидел то, что на самом деле нельзя было не увидеть, и поступил так, как только и можно было поступить.
По счастью, старая добрая ЭРЭ веками не меняет своих установлений ни в целом, ни в частностях. Парольная фраза, которую Тит не раз слышал от отца, оставалась все той же, и он набрал её на пульте, оказавшемся под отодвинувшимся люком. Наверное, он на миг почувствовал себя мальчиком-с-пальчик, потому что, прежде чем шагнуть в освободившийся проем в желтой стене, положил на землю командорскую булавку - не нужный ему более материализованный призыв родной планеты. И шагнул в логово Кощея, и услышал, как захлопнулась за спиной дверь, и все-таки не оробел, хотя голос его, мальчишески ломкий, дрожал, когда он приказал автоматике поднять уровень освещенности и сообщить о степени опасности среды. Самолюбивый Тит не стал рассказывать о первых своих минутах в трансформатории, но Энн и так поняла, чего он натерпелся, пока не обнаружил, что его, землянина, оказывается, давно тут ждали и все приготовили для жизни и работы.
Да, работы, потому что следуя высветившимся указателям, он добрался до небольшого помещения, оборудованного допотопным коммуникатором. Кассеты стояли на полке одна за другой, на каждой - порядковый номер. Тит вставил в считывающее устройство первую и услышал спокойный мягкий голос командира "Чивера-1" командора Марка Морева. С этого мига все страхи его кончились, но зато на его бедный мозг обрушилась непосильная нагрузка - ведь информация, оставленная для земной экспедиции, направленной на поиск Невернувшихся, отнюдь не была рассчитана на пятнадцатилетнего юнца.
... Система жизнеобеспечения в избытке насыщала организм Тита витаминами, она, как ей и положено, всячески стремилась поддержать его растущий организм, и все-таки Титу пришлось, конечно, нелегко. Многое он просто не сумел понять, хотя раз за разом прослушивал одни и те же куски информации, гоняя кассету туда и обратно.
Но именно он додумался до того, что не приходило в голову ни Энн, ни Рольсену и что давало им теперь шанс на спасение.
Не раньше 00. 00. 00/352. 667/V.
Архив Нач. ЭРЭ ком. Морева. Фрагм. письма к неизвест. адресату, неотправл. Датировка - косвенная. Сохранность - ниже средн.
... все равно, что послать туда часть самого себя.
У меня такое ощущение, будто я постоянно вместе с тобой и все вижу твоими глазами, все чувствую и понимаю, как ты - и в тот же миг, что и ты.
Ты этого не знаешь - мне как-то не пришлось сказать тебе об этом на Земле, - но вся моя жизнь, в сущности, была одним стремлением найти Невернувшихся, разгадать их тайну. Я мечтал об этом мальчишкой, курсантом ЭРЭ, пилотом её кораблей и, особенно, став её начальником.
Однако постоянные препятствия, преграды, (нрзбр).
Сам я, как ты теперь поняла, лететь не мог. И с каждым годом все меньше я мог доверить этот полет кому-либо из тех, кого знал, кого учил и наставлял. И вот - ты! С первого дня, кем... (нрзбр)... счастье (нрзбр) по одному лишь этому.
И я не просто знаю - я чувствую каждой клеткой своего тела, каждым нейроном мозга, что ты поступишь точно так же, как поступил бы я. А значит, мечта моя сбылась.
Сбылась...
Но нельзя загадывать слишком многого. Я начал тосковать о тебе давно, еще тогда, когда все мы были вместе и не было ничего проще, как позвонить тебе или даже дотронуться до тебя рукой. Но если бы я мог в те счастливые дни догадаться, что такое тосковать по-настоящему, то ни за что на свете не отпустил бы тебя.