— Как вам эти примеры, всего лишь небрежность? Кардуччи покачал головой и молча забрал у меня список.
— Я не хотел бы, чтобы все узнали о моем прямом участии в этом деле, могли бы вы поговорить и с моими коллегами?
— С кем из них мне лучше встретиться?
— С Чаудри, Раском и доктором Бахусом.
— Они будут говорить?
— Думаю, да. Они прекрасно знают Манцура и с отвращением относятся к его методам.
— Мы, конечно, пригласим и председателя вашей хирургии.
— Доктор Вайнстоун просил меня поговорить с вами и на другую конфиденциальную тему.
Кардуччи нетерпеливо заметил:
— Здесь у нас все конфиденциально, чего он хочет?
— Это не касается Манцура, и я бы предпочел говорить с вами наедине, — тихо сказал я и демонстративно посмотрел на миссис Томпсон, сохранявшую полную невозмутимость.
— Давайте сначала закончим с Манцуром. Марк, к нам все еще не пришли запрошенные истории болезней и рентгенограммы пациентов Манцура.
— Их забрал в свой офис Манцур.
— Всегда так, — вздохнул Кардуччи, откинувшись на спинку кресла, сняв очки и бросив их на стол. Он протер глаза.
— Они всегда пытаются изменить записи, скрыть данные, повлиять на свидетельские показания. У вас есть доступ к заключениям М&М конференций хирургического отделения?
— Конечно, все у меня разложено по папкам.
— Пожалуйста, пришлите нам заключения по отобранным вами сегодня случаям.
— Обязательно, — ответил я. — И что будет дальше?
— Сначала мы соберем все данные, это потребует времени, госпиталь не будет нам помогать. Затем мы проведем экспертизу по каждому отдельному случаю в соответствии со спецификой операций с привлечением независимых экспертов — сосудистых, торакальных или общих хирургов.
— Будут ли они действительно независимы и объективны?
— Несомненно, мы привлекаем хирургов из других городов и оплачиваем экспертизу, это довольно дорогой процесс. Затем эксперты вместе со мной будут принимать решения по каждому осложнению — подлежат ли они дальнейшему слушанию. Наше слушание похоже на суд с судьей и адвокатами с обеих сторон.
— Какие решения могут быть приняты при рассмотрении дел?
— Выговор или административное предупреждение — самые мягкие формы наказания. Могут установить апробационный срок или вовсе приостановить врачебную лицензию от нескольких дней до шести месяцев и более. Самое суровое наказание — лишение лицензии, врач может оспаривать его или подчиниться. Иногда врач, желающий избавиться от значительных денежных затрат и публичного унижения в ходе расследования, добровольно сдает свою лицензию.
— Как вы думаете, какой будет судьба Манцура?
— Это невозможно предсказать, я думаю, его дело будет направлено на слушание, а о возможных результатах я уже говорил. Сколько ему лет?
— Почти семьдесят.
— Как он себя чувствует сейчас?
— Наверно, ему не по себе.
— Скорее всего мы предложим ему последний вариант — добровольно сдать лицензию, на этом он сэкономит большую сумму.
Кардуччи посмотрел на часы.
— Вы хотели сообщить мне еще что-то? — Кивком головы он попросил миссис Томпсон выйти из комнаты.
Я рассказал ему кое-что о Сорки и передал некоторые документы, мы обсудили возможные связи Сорки и Манцура с их сторонниками.
— Сорки председатель, а Манцур вице-председатель Медицинского правления госпиталя, у них в руках власть.
— Я читал в газете, что ваш госпиталь включен в список десяти лучших госпиталей Нью-Йорка, — вспомнил Кардуччи. — Скажите, Вайнстоун прежде работал в госпитале Джуиш-Айленд и получил несколько миллионов за свою отставку, не так ли?
— Да.
— Вайнстоун предлагает нам Сорки, чтобы отвести угрозу от Манцура, между ними какая-то особая связь. Ваш заслуженный председатель хочет расправиться с Сорки и пощадить Манцура, не правда ли?
В ответ я кивнул, Кардуччи сделал правильный вывод.
— Так нельзя. Передайте ему, если он печется о высоком качестве хирургической службы и желает торжества правосудия, ему следует относиться к обоим одинаково. Сейчас он сидит на двух стульях, а это нехорошо.
— Я согласен.
Было уже поздно, когда я вышел на улицу и потерялся в толпе, спешащей по домам. Наконец-то я перешел Рубикон и подал первый гудок к отправлению терминаторов… По пути к станции я зашел в ирландский бар и угостил себя по этому поводу бокалом пива.