Появление сборника «Сосен перезвон» не осталось незамеченным. В конце 1911-го и в 1912 году по страницам русской печати прокатилась волна откликов на первую книгу стихов Клюева – в основном одобрительных и даже восторженных. Первым, кто выступил в печати, был Сергей Городецкий: Клюев познакомился с ним осенью 1911 года в Петербурге. Городецкий – в то время убежденный сторонник клюевской поэзии – писал о ней с восхищением. «Редко мы встречаем у начинающих поэтов такое четкое, прекрасно выраженное самоопределение», – утверждал он, добавляя, что «интимные переживания» переданы в поэзии Клюева «с прямотой настоящего большого лирика». В этом, кстати, Городецкий не ошибался: стихи Клюева, составившие его первый сборник, – при некоторой своей разнородности – разительно отличались от его ранних поэтических опытов 1904-1905 годов. В них ощущалось довольно высокое профессиональное мастерство, достигнутое усердным трудом и ученичеством у мастеров символистской поэзии: Бальмонта, Блока, Брюсова и др.
Когда появилась статья Городецкого, Клюев находился у себя в Олонии. Со жгучим любопытством ждал он этой статьи – мнение Городецкого ему было особенно дорого. Имя Городецкого встречается в письмах Клюева к Блоку уже в 1909-1910 годах – и, разумеется, не случайно. Городецкий был, как известно, одной из центральных фигур того «ретроспективного» движения в русской литературе, которое обратилось к национальной старине, к языческой и раннехристианской Руси, стремилось черпать из народного искусства, фольклора, мифологии. Эти художественные искания зародились уже в недрах «Мира искусства» (оттуда вышли, например, такие художники, как И.Я. Билибин или Н.К. Рерих), но чрезвычайно усилились в середине 1900-х годов. Увлечение лубком или древнерусской иконописью, как правило, сочеталось у большинства художников с освоением современных изобразительных средств (многие из них испытали на себе влияние неоромантического стиля «модерн»).
«Двадцать лет тому назад, – вспоминал позднее Городецкий, – наблюдался некоторый рецидив идеи хождения в народ. На этот раз шли в народ эстеты. <...> Ходили в народ, чтоб выудить из деревни старинное кружево, строгановскую иконку, «зеньчуг», резную кость, ну и словом не брезговали. Пословицы, поговорки, присказки, отдельные цветистые выражения заносились в большие книги. И потом долгие зимние вечера просиживал начетчик, составляя из разрозненных слов сказки, повести и рассказы. Глядь, и школа целая выросла, появились ученики».
Трудно сказать, кого имел в виду Городецкий, говоря в 1929 году о «начетчиках» и «учениках». Скорее всего, к первым он причислял писателя А.М. Ремизова, собирателя и знатока фольклора и древностей. Творчество Ремизова в значительной своей части представляет собой либо фольклорные стилизации, либо переработки фольклорных текстов, а также памятников житийной и апокрифической литературы. Тяготение к старине и «народности» отличает уже ранние сборники Ремизова – «Посолонь» (1907), «Лимонарь» (1907) и др. Появление этих книг приветствовал В. Иванов. «Много стихийности в творчестве Ремизова», – с удовлетворением отмечал Андрей Белый, рецензируя «Посолонь». Наряду с народными сказками, легендами и песнями, Ремизов обильно использовал в своих сочинениях духовные стихи, народные обряды, описания различных древнерусских действ и представлений («Бесовское действо», 1906; «Царь Максимилиан», 1920). «Учеником» же Городецкий мог с известной натяжкой назвать самого себя (хотя он начал свой путь в литературе немногим позже Ремизова). Его первый стихотворный сборник «Ярь» (1906) принадлежал, бесспорно, к числу наиболее удачных опытов в области художественного фольклоризма начала века. «Увлекаясь фольклором еще в университете, я жадно впитывал язык, синтаксис и мелодии народных песен, – вспоминал Городецкий. – Отсюда и родилась моя первая книга «Ярь», с ее реминисценциями язычества и безудержной радостью влюбленности в жизнь, в природу, в девушку». Та же погруженность в мир «варварства» и «первозданный хаос» отличает и следующий сборник Городецкого – «Перун» (1907).