Маша – в чем-то глупенькая, инфантильная, но очень красивая давалка, с багажом личного опыта, который только помогает ей в жизни. Это девушка – бабочка, она всегда найдет выгодную партию, и не будет мучиться совестью, живя в свое удовольствие. С ней хорошо иметь секс, но как духовную партнершу, жену многие бы ее не восприняли.
На прощанье Машенька меня целует и говорит, что хочет меня в постоянные любовники. Подумаю, отшучиваюсь я и слишком быстро отъезжаю от угла ее дома.
Девушки… Какая мне разница почему им в «духовном союзе» нужен третий для того, чтобы чувствовать себя счастливой.
Мне вообще-то без разницы как их зовут, с кем они живут и чем они живут, о чем они думают, я занимаюсь с ними сексом и это все, что мне пока надо. Я еду на своей шикарной машине по ночному городу, у меня есть все: деньги, влияние, ум, внешность, девочки, тусовки. В 25 недурственно, правда. И меня обуревает некое восторженное чувство превосходства над всем миром, охватывает полностью, и я лишь прибавляю скорость.
Я – счастливый человек! Мне не надо бегать днями и ночами в поисках работы получше, поденежнее, поинтересней – у меня отличная фирма по продаже алкогольных напитков, прекрасный директор и я могу вообще на работе не появляться. Мне не надо страдать от неразделенной, несчастной и неудобной любви, у меня ее просто нет и нет никаких проблем. Мне не надо прилагать особых усилий, чтобы охмурить понравившуюся девчонку и затащить ее в постель – я не урод, у меня хорошее тело и хорошо работает мозг. Мне не надо искать днем и ночью смысл и счастье в этой самой жизни, ведь я наслаждаюсь каждой минутой, секундой своего порочного существования. И мне не надо стремиться выглядеть и казаться лучше, добрее, чем я на самом деле, я просто не хочу этого делать, я, видимо, чересчур сильно себя люблю. Я наслаждаюсь свободой, одиночеством и меня это никак не угнетает, наоборот, меня это расхолаживает. Я делаю все, что захочу – пью, трахаюсь налево и направо, курю травку, ночами дома не появляюсь, и меня никто, ни один человек на земле, в этом не осудит. Даже отец.
Отец никогда не позволял мне растворяться в женщинах, с малого возраста я внимал, что интересоваться, ценить, восхищаться, трахать, даже влюбляться несерьезно - можно, любить - нельзя! Он любил только мою мать. Все эти годы у отца было безмерное количество любовниц, но больше полюбить он не смог, да и не хотел, наверное. Кто знает. Он работал много, много мне позволял. Ничего не говорил, когда я начал курить, затем выпивать, когда попробовал гашиш.
Он подарил мне красивую девочку на пятнадцатилетние, с которой я, однако, так и не переспал по-настоящему, ведь полночи доставлял ей удовольствие языком. Я был избалованным мальчиком, но девушка была чудо как хороша: свежая, в белом легком платье, с оленьими глазами. Я тогда подумал, что вопреки всему могу влюбиться в нее, не знал, как подойти и воспользоваться ее телом. Она взяла ситуацию в свои руки, как все дорогие проститутки, начала делать мне массаж, напевая легкую мелодию. И так возбудила, что я посадил ее на себя и долго доставлял удовольствие языком. Я так хотел. Ей было приятно, она кончила и сказала спасибо.
- Ты молодец. Не все такие приятные. Ты мне нравишься! – нежно прощебетала она, принимая от меня сигарету.
- Ты очень красивая. – я смотрел на ее лицо – розовые щечки, глаза блестят от удовольствия. Мы вели пустой диалог, пока я, наконец, не осмелился спросить:
– Разве тебе нравится твоя жизнь?
- Да – вызывающе, с апломбом ответила она, - я люблю, когда меня трахают, покупают меня как вещь и заставляют подчиняться.
Смотрел на нее. Да, сказочно прекрасна! Но в глазах ничего нет: ни грусти, ни тоски, ни радости, ничего – пустота. Что заставляло ее раздвигать ноги перед каждым, кто готов заплатить двести-триста долларов и при этом отвечать с вызовом? Некая проститутская гордость? Это было так отрезвляюще, что я больше не задавал подобных вопросов - они сами выбрали себе такую жизнь, им это нравится. Рак души вылечить не может никто…
Ну, да что это я.
Сегодня у меня ностальгия. Приезжаю домой, наливаю коньяк с колой, меня встречает пес – и это единственное постоянно живущее со мной существо. Ротвейлер Джек, так его зовут. Породистый, элитный, верный. Я глажу жесткую шерсть, а он играет со мной. Любит. За то, что я кормлю его и держу в тепле. Хотя собаки так уж устроены, что любят преданно хозяина, даже если тот и не кормит, и в дождь выставляет на улицу, и бьет не по делу. Я всегда сам его кормлю – домработнице не доверяю. Люблю.