Выбрать главу

Сочинение мое, как я и надеялся, «выстрелило». Официально я получил за него оценку «отлично», неофициально же учитель словесности Кирилл Матвеевич подозвал меня после объявления оценок и выразил уверенность, что еще не раз услышит о моих достижениях на ниве философии, но при этом надеется, что к государственному управлению я никоим образом причастен не буду. Оно и понятно — раскрытие темы я сдобрил изрядной порцией прагматизма, приправил парой мыслей, несущих хороший такой заряд здорового цинизма, и украсил утверждением о том, что нравственное начало в международных отношениях должно иметь по возможности взаимный характер. Последнюю мысль я не стал развивать до обоснования зеркальных по содержанию мер в отношении противника, действующего безнравственно, но учителя же умные, они понимают. Вот и словесник понял. Но вообще, я это посчитал тревожным звоночком. Вряд ли здешние политики все поголовно прекраснодушные идиоты, но почему-то в гимназии насаждается именно такое вот прекраснодушие. Кому как, а по мне, ни к чему хорошему это не приведет. К реальной жизни надо готовить гимназистов, а не забивать им головы этакими мечтаниями…

Работу по математике я сдал с оценкой «очень хорошо». Обидно, мог же и на «отлично» решить, но в одном задании слегка ошибся.

С Законом Божиим получилось похуже — пришлось довольствоваться оценкой «хорошо», и ту, если честно, натянули. Ну что поделать, в прошлой жизни я вообще был от этого далек, и даже обстоятельства моего попадания в этот мир не сильно помогли. В любом случае, «хорошо» — это хорошо, уж прошу прощения за тавтологию.

Устное испытание по словесности, немецкий и даже латынь я влегкую сдал на «отлично». Это и понятно, с языками у меня всю мою прошлую жизнь легко было.

Изучать здешнюю историю и естественную историю с основами магии мне было настолько интересно, что и сдал их обе на «отлично». Все-таки, когда учишься с удовольствием, и результат соответствующий.

Географию и физику сдал без особых затруднений, только вот получил по обеим дисциплинам лишь «хорошо». А что вы хотите — физика тут совсем не та, что я когда-то учил, здесь она, по крайней мере, на уровне гимназии, идет как что-то среднее между собственно физикой, химией и магией, а география… География тут тоже своеобразная, изучается в комплексе собственно географических, политических и экономических характеристик каждой отдельно взятой области Земли.

Сдать логику получилось опять-таки на «хорошо». Наука для меня новая, но после математики и латыни пошла легко.

После экзаменов, тьфу ты, испытаний, меня вызвали к директору, и Антон Дмитриевич, поздравив меня с успешным завершением, напомнил мне, что испытание на одаренность, которое я проходил при окончании второго класса, наличие этой самой одаренности подтвердило, сообщил, что теперь мне предстоит нечто более серьезное — определение ее разряда, и назначил это испытание на завтра.

Явиться к испытанию надлежало натощак и спать перед ним не более шести часов. Некомфортно, да, но что поделать… Проводил испытание учитель естественной истории Станислав Кондратьевич Белецкий, при участии директора, гимназического инспектора (что-то вроде замдиректора по режиму в привычной мне терминологии) и законоучителя отца Евлогия. Мне дали шар примерно с мяч для большого тенниса размером, сделанный из какого-то камня — молочно-белого с еле заметными прожилками чуть более темного оттенка. Шар этот я должен был две минуты держать на весу согнутой в локте правой рукой, затем еще две минуты левой. Прямо в процессе шар менял окраску, становясь сначала чуть голубоватым, затем небесно-голубым, потом светло-синим, ярко-синим, а под конец приобрел густой синий цвет с темно-темно-синими, почти черными прожилками. Забрав артефакт, Станислав Кондратьевич велел мне покинуть кабинет и ждать вызова в коридоре.

Ждать пришлось минут пятнадцать, а дальше я нарвался на интересный сюрприз. Результат свой я получил в конверте, запечатанном аж целой сургучной печатью, и мне было настрого велено вскрыть его дома, в присутствии отца, никоим образом не пытаться делать это в гимназии, а после ознакомления с результатом не делиться им с остальными гимназистами до получения на руки аттестата об окончании гимназии. К чему такие строгости, я не понял, но раз так заведено, пришлось подчиниться.

— Что ж, Алексей, давай, хвались, — добродушно сказал отец, когда я вошел к нему с конвертом в руке.