А с Аглаей у нас все было хорошо. Да какое там хорошо, просто великолепно! К хорошему привыкаешь быстро, вот и у нас получилось именно так. Не только я привык к тому, что рядом со мной практически по первому требованию оказывается податливое женское тело, но и Аглаюшка всего-то за пару дней освоилась с положением ровни, пусть только в постели, и раскрепостилась в этом отношении полностью, начисто лишив меня ощущения секса с женщиной иной эпохи. Да и ладно, вот уж чего лишиться было не жалко…
Вызов Аглае я отправил с полдороги до дома с таким расчетом, что как раз успею прийти, стащить что-нибудь с кухни и слегка отдохнуть. Как и всегда, мы сразу же взялись друг за друга, но до нас быстро дошло, что погодные условия сладострастным телодвижениям не способствуют. В воздухе ощутимо пахло грозой, висела тяжелая, липкая и обволакивающая влажность, да и духота с наслаждениями сочеталась плохо. Да, мы разок соединились, как оно и положено — бесстыдно и самозабвенно, но потом больше болтали, периодически бегая в душ.
— Ты понести-то не боишься? — слово «понести» заменяло в здешней речи привычные в моей прошлой жизни тяжеловесное «забеременеть» и какое-то пренебрежительно-гадливенькое «залететь». Очень, на мой взгляд, удачно заменяло.
— Так это ж не я, а ты бояться должен, что у тебя байстрюк появится, — ответила Аглаюшка. — Мы хоть и обязуемся не рожать от своих нанимателей, а если что, то не говорить детям, кто им отец, но всяко же бывает… Иной раз не даст Бог большому человеку детишек, он к старости и сам свою первачку ищет, не растет ли при ней его кровинушка… Так-то ученые доктора и на бесплодность заклятие наложат, и снимут его, ежели надобно…
— А если первачка это свое обещание нарушит? — мне стало интересно.
— Рожать-то некоторые из нас рожают, не без того, — нехотя признала Аглая. — Только вот уговор молчать, кто отец, нарушить не так-то просто. На это тоже заклятье кладется, и захочешь сказать, да не сможешь… А ежели сможешь… Знаешь, не хочу я о том. Такое рассказывают, что и слушать страшно…
Да, строго тут у них. То есть, конечно же, у нас. Вот и я, став уже человеком этого мира, легко принимал такие правила и признавал их справедливость. А что, нечего, понимаешь, вносить в жизнь аристократии чехарду и неразбериху с внезапно появляющимися детьми, у нас тут не латиноамериканские сериалы. Оно, конечно, и незаконнорожденный тоже может стать наследником знатного рода, вот только обстоятельства, при которых такое случается, обычно ничего хорошего с собой не несут. Так что ну его, всем только спокойнее будет.
— А твоя дочка? — спросил я. — Звать-то ее как?
— Оленькой, — Аглая озарила комнату светлой улыбкой. — Я же не всегда первачкой была. И муж у меня был, и дочка моя законная…
Спрашивать женщину, куда делся ее муж и как она оказалась первачкой, у меня наглости не хватило, но Аглая тут же рассказала мне все сама. Грустная история… Муж ее служил губным стражником, полицейским то есть, жили они не богато, однако же и не бедно, но в перестрелке с разбойниками, ограбившими дом купца Миронова, он погиб. Губная управа выдала молодой вдове какое-то пособие, наследники убитого купца солидно к тому пособию прибавили, Аглая инвестировала часть полученных денег в покупку приличных шмоток да и подалась в первачки.
— Молодая была, с мужем не натешилась, вот и захотела наверстать, да чтобы еще и платили хорошо, — призналась она, виновато улыбнувшись.
— Молодая? — съехидничал я. — А теперь, значит, старая?
Смех Аглаи, мелодичный и звонкий, нравился мне всегда, вот и в этот раз слушал я его с удовольствием.
— Конечно, молодая, восемнадцать лет. А теперь я взрослая!
Осуждать Аглаю я не то что не стал, а и просто не считал себя вправе. Даже не потому, что с ней было мне хорошо, а вообще… Не лучший, скажете, способ заработать? Ну да, так и не худший тоже. Планы на дальнейшую жизнь у Аглаи смотрелись очень даже пристойно — закончив с этой работой и скопив денег, Аглая намеревалась уехать куда-нибудь на границу, где найти себе нового мужа среди военных. А что, вполне логично. Где войска, там и концентрация мужчин, что будут рады обратить на нее внимание, а если она еще и при каких-никаких деньгах туда приедет, да расскажет, что сама вдова служивого человека, то и отношение к ней будет как уже к своей. Найдет себе основательного и рассудительного старшину, да и поженятся они к обоюдной пользе и радости.
…Небольшой дождь пролился-таки под утро, но легче от этого не стало. С прогретой летним солнцем земли вода быстро и обильно испарялась, только добавляя влажности в и без того пропитанный ею воздух. А потом, уже совсем засветло, ударила гроза. «Жахнула», как сказала Аглая. Сначала, как бы для разминки, с неба слегка покапало водичкой, потом это на минуту прекратилось, зато когда началось снова, капли сразу пошли крупные и тяжелые, они падали чаще и чаще, пока не встали всесокрушающей фалангой. Сверкала молния, гром бил так, что иной раз и стекла в окнах звенели, и все это в спустившемся на землю сумраке. Стоя у раскрытого окна, мы любовались спецэффектами. Аглая, поеживаясь, когда на нее попадали брызги холодной воды, жалась ко мне, а при особо громких ударах грома в испуге прижималась всем телом. Так приятно было ее в эти моменты обнимать и ощущать себя всемогущим защитником своей женщины!