— А тому, что «не судите, да не судимы будете»,[20] вас учили? Вот что далеко ходить, ты сама много среди соседей своей семьи знаешь вдовушек, которые после мужа ни-ни, никому и никогда?
— Ну-у-у… — девушка призадумалась, — которые не старые еще, так и ни одной, почитай. Но это тут при чем?
— А при том, Лида, что ты как первые полгодика замужем побудешь, вспомни мои слова, да и подумай, сможешь дальше без заветных утех жить, или как. Аглая замужем была, а как муж погиб, так и не смогла.
— Ну кому что, — густо покраснев, проговорила Лида. — Меня вот учили руками зарабатывать, а не передком. Для спасения души оно так полезнее.
— Спасение души, это да, — согласился я и тут же зашел с другой стороны. — А помнишь, что Сам Христос сказал: «Больше же сея любви никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя»?[21] То есть ради любви к ближнему и душой своей пожертвовать не грех.
Лида притихла, опустила глазки и ушла в себя. Ну вот, загрузил девочку… Ну и ладно. Думать полезно, вот пусть сидит и думает. А то, понимаешь, то ей не так, это не этак… Жизнь все-таки не настолько проста, как тому учат в монастырях, так что пускай привыкает. Нет, я понимаю, монастырское воспитание как раз и рассчитано на подготовку правильных девушек, которые потом становятся правильными женами, но что-то кажется мне, что вот у этой синеглазки все сложится не настолько прямолинейно, хоть другого пути для себя она и не видит. Ну это пока не видит… Я вот тоже ее пути не вижу, предвидения моего только и хватает, чтобы понимать: жизнь у Лиды сложится совсем иначе, чем она сама сейчас о том думает.
— Что это у тебя? — поинтересовался я, когда Лида извлекла из своей котомки внушительной толщины книгу.
— Рудольф Карлович предложили пройти испытание на ди… дипломированную, — вспомнила она нужное слово, — сестру милосердия. Я согласилась, так-то все больше заработать смогу, пока не замужем, да намного больше. Вот, готовлюсь.
Лидия показала книгу — «Полное руководство для сестры милосердия в больничной, амбулаторной и надомной практике». Солидное название, под стать толщине книги.
— Деньги на залог я отложила уже, теперь вот книжку учу. На занятия в больницу доктор обещали сводить, — похвасталась Лидия.
— Залог? Какой залог? — удивился я.
— Чтобы до испытания допустили, надо десять рублей внести, — пояснила девушка. — Если испытание пройду, семь рублей из них мне вернут.
Ну да, разумно. Сумма залога, конечно, немалая, но вполне подъемная. И совсем уж ни на что негодных отсекает, и собрать ее вполне можно, если цель себе поставить. А что не полностью возвращают, тоже понятно — принимающим испытание платить-то надо…
Лида углубилась в книгу, я же погрузился в мысли о текущем, как сказать, моменте. Что ж, за исключением попадания моей многострадальной тушки в жаровой зажим да удара головой об лестницу, все прошло по плану. Шаболдин всех, включая убийц, изолировал, о моем состоянии убийцам толком ничего не известно, но должный уровень надежды на исход, фатальный для меня и благополучный для них, эта обстановка у них поддерживает. Вот и отлично, тем больнее ударит по ним мой здоровый и цветущий вид, глядишь, и расколятся побыстрее от переизбытка разочарования. Монахов надо только заранее предупредить, чтобы к моему появлению они надежно заблокировали несостоявшимся убийцам магические возможности. Что-то не тянет меня освежать впечатления от того зажима…
— Жалеете ее? — голос Лидии влез в мои мысли как-то неожиданно. Я не сразу сообразил, о чем это она, и переспросил:
— Кого?
— Аглаю свою, — так, и тут, что ли, ревность? Ох, женщины…
— Жалею, — а что тут еще скажешь? — И ее жалею, и себя жалею…
— Неужели так трудно без этих утех жить? — пряча глазки, поинтересовалась Лида.
— Ох, Лида, объяснять бессмысленно. Попробуешь — сама поймешь. Только вот не в одних утехах тут дело…
— А в чем?
— Она молодая была. Красивая, веселая, добрая… Нам просто было хорошо вместе. А ее убили… А я рядом был и ничего сделать не мог. Ничего! — чуть не выкрикнул я.
— Простите меня, — похоже, девочка и правда поняла, что завела меня не туда. — Простите! Я такая глупая, не надо было мне так говорить! А вы хороший, добрый…
— Ну да, добрый, — мысли об Аглае я успел запрятать подальше и сейчас думал уже о своем деле. — Там время не вышло еще? А то мне надо двух человек под топор палача подвести. Так, по доброте…
— Не говорите так! — Лида аж ножкой топнула. — Вы добрый, я знаю!