Судьба капиталиста.
Быстро чередуются кадры:
Рокфеллер-мальчик вешает свою бабушку.
Рокфеллер-юноша отнимает деньги у нищего.
Рокфеллер-миллиардер пересчитывает свои доллары, каждый пробует на зуб.
Биржа, бум. Рокфеллер разорен — оловянные глаза, отвисшая челюсть…
Мокнет под дождем проститутка в старом Чикаго. Идет топиться в Темзу старый капиталист. У фонаря проститутка берет его под руку.
Воет пожарная сирена. Визг тормозов. Полисмен докладывает Рокфеллеру — сгорел его последний небоскреб.
Час от часу не легче!
Рокфеллеру плохо.
— Кто спасен? — коснеющим языком спрашивает эксплуататор.
— Мистер Галинников — выдающийся русский композитор, мисс Елена и малютка! — рапортует бобби.
…Чайки режут, закат догорает.
Галинников просыпается. Долго не может понять — какое перед ним море: Черное или Каспийское?
Может, еще какое?
Никакого другого моря вспомнить не может.
Взгляд на босые ноги возвращает его к действительности.
Комната Елены. На пороге — Галинников в тапочках. Елена вяжет.
Муж Елены: А, Василий Степанович! А мне Лена сапоги подарила. Чудесные. И не жмут. Говорит —>в комиссионном.
Галинников: М-да.
Садится к роялю. Льются неизъяснимые звуки мелодии Рокфеллера…
Успех Первой (сельскохозяйственной) симфонии.
На экране облысевший, грузный и счастливый Галинников. Ковыряет в зубах дирижерской палочкой.
Море аплодирующих рук.
Из глубины экрана поочередно вырастают слова: Лондон, Париж, Фили, Сулавеси, Маргарин…
Хобби монархов
В то время, когда…
…престарелый Чон-Ванг-Пуй из 14-й династии Хинов просрочил время, вспоминая, как ходит конь…
…Фридрих Рыболов растянул сухожилия обеих рук, показывая придворным, какую он поймал рыбу…
…Лоренцо Великолепный в третьей попытке почти выжал строптивого и тучного вассала, но, так и не взяв веса, уронил снаряд в колодец…
…Монтезума Миротворец пил чоколатль, развлекаясь умением жреца извлекать трепетавшие сердца из грудей военнопленных…
…Карл Мудрый одевал на ночь спецлаты от кровососущих…
…в тереме седьмой жены Иван Грозный гадал о восьмой — любит, не любит — вырывая ногти у лидера боярской оппозиции…
…в это вот самое время Генрих Птицелов подкараулил и пробил двух диетических цыплят, коих незамедлительно спрятал в сетку с «Дарами природы».
Труды и дни Голенищева-Сидорова
Утром же на работе поднял вопрос. Голенищев-Сидоров. О происхождении Христа.
Обсуждали всем отделом.
Голенищев-Сидоров ждал. Решения замзавотделом Голенищева В. Ф.
— С происхождением были трудности, — сказал, наконец, последний. — И спасать его надо было. Иван Грозный — приказ: что еще за младенцы? Ликвидировать. И опричники их всех. Мария мать Исуса схоронила. В смысле — спасла. В ковчеге. При попустительстве Ноя.
При такой ясности вопроса сотрудники спор прекратили.
А Голенищев-Сидоров недоохватил.
Как же так — спасла?
В нарушение распоряжения?!..
А потом додумал, схватил главное и обратно не понял. А к без четверти двенадцать понял.
И опять, словно кость кинул:
— Что лучше — Москва или Ленинград?
Сотрудники сцепились, а замзавотделом молчал.
Пока.
— Это не дискуссия, — ответил после обеда Голенищев В. Ф. и, взвесив все за и против, стал аргументированно загибать пальцы:
— Ленинград — не роскошь. Всадник-то всего-навсего медный. И ночей-то нет порядочных. Какие-то белые.
У Голенищева-Сидорова опять не уложилось. Но он подумал и допонял.
И от голенищевской правды что-то надломилось у него (внутри).
Словно бы там (внутри) починили пробки и вспыхнул свет.
— Спасибо, друг. Помог разобраться, — хотел он сказать Голенищеву В. Ф. не как начальнику, а как человеку, но того и след простыл: трудодень окончился… Дорогие москвичи и гости столицы!
Уже поздно, но вы продолжаете читать этот рассказ. Приглушите звучание своих приемников, радиол, магнитофонов.
У Голенищева-Сидорова завтра трудовой день…
Марья Васильевна
(РАССКАЗ ПЕНСИОНЕРА)