… На меня навалился голый, чёрный человек. Как больно он трясёт моё плечо! У меня нет сил сопротивляться… Это кошмар. Надо, надо немедленно проснуться! Спасение только в этом… Нет мочи поднять чугунные веки, а надо… надо… Жёлтый свет ударил в глаза. Не сразу, но понял: меня толкает в плечо Рушницкий.
— Я вам не дам спать! Не дам! Вы циник! Вы понимаете, что вы циник?
— А вы псих! — вскочил я. — Что лучше?!
— Пошляк… Самодовольный пошляк! — не слушал меня Рушницкий. — С самодовольством, видите ли, знатока, эксперта, он разместил женщин по классам, как на пароходе… А где место Ей, женщине-видению?!.
«На пароходной трубе. Вместе с тобой, параноик!» — злобно подумал я.
— И она достанется ему! Победит пошлость… Я бы для неё… жил.
С этим надо кончать, чёрт побери.
— Николай Иванович. Завтра у меня с Машей свидание. В пять вечера у газетного киоска. Где хозяйкой Белла Григорьевна. Помните?
Мой обличитель послушно кивнул.
— Мы договорились не ходить на представление. Я пойду. Мне это интересно. Вместо меня к Маше придёте вы.
— … Могу я сказать… э-э… что вы меня уполномочили на это?
— Говорите что хотите. А теперь спать, спать, спа-а… — и я снова окунулся в тёплый поток, уносивший меня в сладкую Австралию, туда, где не было Рушницкого.
17
Публика начинала собираться.
Я оглядел зал. Ни Маши, ни Рушницкого не было. И странное дело, если не считать нашего милого доктора Реганы Мелконовны, никого из местных здесь тоже не было.
Может быть, все они уехали «отмечаться за холодильник ЗИЛ»?
Я вышел.
В радиусе ста шагов я прочесал парк. Ни Маши, ни Рушницкого не было.
Так долго?
Неужели?!.
Нет, это исключается.
Неожиданно я натолкнулся на щегольской спортивный автомобиль, стоявший в укромном месте за кустами. Бросалось в глаза, что иномарка прошла безвкусную реставрацию: отхромировано всё, что можно и нельзя было хромировать; авто выглядело немножечко самоваром. Аляповато и ярко, «по-цыгански», был раскрашен кузов.
— Каррешь! У-у-у…
Я обернулся и увидел Амата. Выпуклые, влажные глаза мальчика не замечали меня. Он весь, и телом, и взором, был повёрнут к машине.
Я отступил, оставил их наедине — мальчика и машину — и опять направился к клубу. Туда тянулись туристы. Гасбичадзе, говорили у нас, — это интересно. Значит, они придут сюда.
18
После концерта я вышел первым.
Со скамейки, замаскированной зеленью, как из укрытия, я пронаблюдал за выходящей и уходящей публикой. Маши и Рушницкого не было.
Вот ушла и библиотекарша. Клуб закрыли изнутри. Надо было идти спать, но там в доме был Рушницкий. А мне хотелось прежде встретиться с Машей.
Пустую площадку перед клубом освещала ненужно яркая лампа на фонарном столбе. Дверь клуба отворилась, и из неё вышла Белла Григорьевна. Она быстро спустилась со ступенек высокого крыльца. В проёме двери показался Гасбичадзе.
— Белла! — в смысле «Вернись!» — крикнул он.
— Зачем я нужна каждому вам? — недвусмысленно и где-то остро поставила вопрос Белла Григорьевна.
— Белла? — вопросом на вопрос ответил певец.
— Это очень главное, — подчеркнула Велла.
— Белла! — «Вот. Посмотри мне в душу!» — распахнулся Гасбичадзе.
— Я не интересуюсь, — отвела она попытку установить отношения предельной близости.
— Белла, — призвал уже не к чувству, а к рассудку влюблённый.
— Чем вы занимаетесь? Я с вами спрашиваю! — с нотой обличения воскликнула киоскёрша.
— Белла?! — «Ну разве вы не знаете?» — слышалось теперь.
— Честная киоскёрша и автомобильный махинатор. Вы себе думаете?! — предложила учесть социальное неравенство разумная женщина.
— Бе-елла, — с подтекстом «Я готов примириться с вашей честностью», произнёс несчастный бизнесмен.
— Каждому вам я на плохое не рекомендую, — очень строго сказала Белла Григорьевна.
— Белла! — как бы предупредил её Гасбичадзе от необдуманного шага.
— Да, и ещё вам раз — да! — с оттенком «нет» отрезала Белла. Она повернулась к Гасбичадзе спиной, и её каблучки застучали по асфальтированной площадке.
— Белла!! — надрывно воскликнул представитель местных деловых кругов и бросился за ней.
Здесь произошло неожиданное.
На ярко освещённую площадку ворвалась хромированная торпеда. Завизжали тормоза, машина на мгновение замерла, осев на заднюю ось, затем дала задний ход, повернула на широкую аллею. Словно пьяная, она моталась из стороны в сторону. Качались, удаляясь, рубиновые огни.