Каждое селение все общественные дела обсуждало на деревенских сходах. Здесь выбирали старосту и сборщика податей. Помещик назначал главного управляющего своими землями, который следил за своевременным исполнением всех повинностей и за порядком в деревне.
Вот описание сельских сходов конца XIX века во Владимирской губернии из материалов «Этнографического бюро» князя В.Н. Тенишева: «Сходы собираются почти каждый воскресный и праздничный день, а в экстренных случаях – и в будни. Созыв на сход – обязанность десятского. Посторонних и женщин, как правило, на сходах не бывает, если только не рассматриваются именно их дела. Пьяные на сходах теряют право голоса, при попытке “прекословия” староста их прогоняет или подвергает одно-, двухдневному аресту. На случай непогоды за общественные деньги нанимается изба для проведения сходов с арендной платой 3 р. в год. Решаемые вопросы: аренда кабака или земли, распределение участков земли, сельские выборы, уплата податей, раздел земли, семейные разделы, а также различные мелкие дела, касающиеся крестьянского быта. Некоторые дела обсуждаются по предписанию начальства (например, о проверке общественного магазина, о мирских доходах и расходах). Ведут себя крестьяне на сходах бурно, бывает все, за исключением, пожалуй, драк. Решение оформляется забранием рук: староста ходит между крестьянами, протягивая им руки для пожатия. Число крестьян, протянувших руку в ответ, и есть число согласных с решением. Крестьянин, если он один, в отношениях с начальством сдержан, уважителен, но как только вступает в общество… он делается упрям, настойчив, требователен до приказания, крича во весь голос: “Мир велит, мир велик человек!”».
Пожалуй, одна из главных функций общины – обеспечение участками земли всех деревенских жителей. Те участки, где располагались дома и хозяйственные постройки, находились в личном потомственном владении крестьян. А вот пашни, луга и угодья для выращивания сельхозкультур передавались государством или помещиком в пользование общины. Она же распределяла эти земли среди крестьян, а также регулировала их использование – определяла, какие поля и чем засевать, устанавливала начало и конец полевых работ.
В зависимости от региона площадь выделяемых угодий рассчитывалась по-разному: в одних местах исходили из количества работников в семье, в других – считали только по мужским душам, в третьих – по душам обоего пола (едокам).
Каждое поле делилось на определенное число участков, которые распределяли на деревенском сходе путем жеребьевки. А ввиду того, что состав семей с течением времени изменялся, каждые шесть – двенадцать лет община устраивала общий полевой передел. При этом община стремилась к тому, чтобы каждое хозяйство было обеспечено достаточным количеством земли. Из воспоминаний жителя Шадринского уезда Пермской губернии А. Третьякова: «Из поля выделяют каждому, в разных местах часть лучшей, часть средней и часть худшей земли. Сметливый и честный мужичок саженью да веревкою, а где встретится надобность, то и природной четвертью да шагами так разверстает и рассортирует земельные участки, что никто на него не пожалуется, все довольны замысловатыми операциями своего землемера-самоучки». Случались при разделе земельных наделов и споры, и недовольство среди крестьян. По словам знаменитого русского географа и исследователя П.П. Семенова-Тян-Шанского, «все это удавалось нейтрализовать мирскими приговорами, которым подчинялись все безусловно». [21]
Среди жителей общины распределялись и покосные луга, так необходимые крестьянам для заготовки сена. Вот какие воспоминания оставила дочь русского помещика, писательница и политический деятель А.В. Тыркова-Вильямс: «Против нашей террасы на другом берегу реки, на лугах, принадлежавших Высоцким крестьянам, появлялась процессия. Яркая зелень густой, высокой травы пестрела цветистыми мужицкими рубахами. Как муравьи, они то собирались толпой, то разбивались на линии, останавливались, бродили по всему просторному лугу, точно что-то искали. Это Высоцкие делили покосы. Заливные луга были общие, принадлежали всему селу, и их ежегодно распределяли между домохозяевами. Так делалось со всеми крестьянскими общинными покосами кругом… Неграмотные мужики каждое лето по-новому перекраивали травяные нарезки. Такой у них был верный глаз, что я не помню ни ссор, ни тяжб из-за покосов… Долго бродят они по траве, в конце концов, все поделят. На следующий день к нам, с того берега, уже летит острый свист кос».