ше весомых доводов в пользу того, чтобы разбить Бедолаге голову медным подносом, Джо, расправившись, с похлебкой и свиной ногой, вылизал от вкусных остатков тарелку и схватился за холодную пивную кружку В свете свечного огарка трактирщику (и это было невероятно) начало казаться, что нищий все-таки похож на человека. Возможно, вкусная и теплая еда произвела на него такой эффект, но лицо Бедолаги преобразилось в лучшую сторону. Морщинки разгладились, в полумраке красная рябь на лице стала менее заметной, а губы нищего впервые за долгое время скривились в довольную улыбку. - Ты так не лыбся, - буркнул Пустобрех. - А то того и гляди, рожа треснет. Уж больно довольная. О великие боги, разве могла в моей голове хоть на мгновение даже мысль возникнуть, что в этом трактире, который еще мой дед нечеловеческими усилиями выиграл в кости, а затем мой отец не смог пропить - хоть и пытался. Здесь, в обители радости и пива, храме свежей свинины и гороховой похлебки будет сидеть это грязное существо и отравлять своим дыханиям этот воздух. Скажи честно, у тебя блохи есть? Бедолага Джо зевнул, широко улыбнулся, продемонстрировав трактирщику отсутствие зубов, и кивнул. Раздался по-настоящему мученический стон, способный растрогать самое черствое сердце. - Значит, есть, - всхлипнул трактирщик. - И, наверное, много, да? Не отвечай, знаю, что много. В речи Пустобреха, присевшего на скамью, слышались нотки отчаяния и отрешенности, будто он осознал и принял, наконец, посланное ему свыше тяжелое испытание. - А ведь ты в комнате спал, - очень тихо и грустно заметил трактирщик. - А там ведь люди спят. На кроватях, на подушках, белых, без клопов. А теперь с блохами. Вот давай представим, просто представим на мгновение, что ты нормальный человек. Вот смотри, пришел ты ко мне в трактир и хочешь отдохнуть. Где ты это сделаешь? Нищий отхлебнул из кружки и, не задумываясь, быстро ответил: - Знамо где. Под телегой за трактиром. - Да погоди ты, - прервал его Фред. - Я же сказал, ты нормальный человек. Ты ко мне пойдешь. Скажешь, дескать, господин трактирщик, нужна мне, значит, постеля в вашем чудном заведении. Хочешь ты отдохнуть. Ну, притомился после долгой дороге, а в тепле, да в мягкой кровати, да на сытый желудок отдыхается лучше всего. Вот заходишь ты в комнату, прыгаешь на кровать и вскоре чувствуешь - что-то не так. А дело в том, что до этого на этой кровати лежал грязный оборванный нищий, из-за которого кровать теперь - обитель мерзких насекомых. Казалось, все в трактире застыло в уважении к этой наполненной глубоким смыслом речи. Свеча на столе перестала мерцать, ставни - хлопать, а большой паук, качавшийся прежде на паутине над камином в почтении замер. Но тишина была недолгой. Вскоре ее нарушил скрип дверей, прозвучавший также не к месту, как если бы на поминках пьяному гостю вдруг взбрело в голову выпить за здоровье виновника торжества. Трактирщика, однако, не расстроился, напротив, он оживился, складки на его лице разгладились, а в глазах блеснули радостные и плутоватые мысли. Рассмотрев посетителя, Фред понял, что перед ним человек с достатком - дорогой, украшенный вышивкой камзол, трезвенник - твердая и уверенная походка, дворянин - алый медальон на шее, верующий - бирюзовые четки в руках. - Рад встречать дорогого гостя в моем скромном заведении, - начал Пустобрех, но тут же осекся. Посетитель бросил на него такой пронизывающий до костей взгляд, что приободрившийся трактирщик заметно осунулся и приобрел пылкое желание спрятаться за подносом, который держал в руках. Посетитель между тем, сел за стол к Бедолаге и ни сколько не брезгуя, протянул ему облаченную в кожаную перчатку ладонь. Нищий, пребывающий после свинины, похлебки и пива в прекрасном расположении духа, схватил ладонь посетителя обеими руками, после чего радостно захохотал и икнул. - Так вот, - решил напомнить себе Пустобрех, - городок у нас небольшой, и мой трактир, так сказать, одна из его самых интереснейших достопримечательностей... - Ваш город - это большая куча навоза, - вновь прервал его посетитель, и надо сказать в его словах была доля правды. Город Эргос представлял собой отвратительное, безвкусное и пошлое скопление грязных улочек и площадей, на которых теснились домики разной степени убогости, отличающиеся друг от друга лишь количеством фасадов и балкончиков. Трактир «Под ложечкой» из всей серой массы городских зданий выделялся разве что смешной вывеской с изображенной на ней большой свиньей. Гораздо выгоднее на фоне прочих безобразных по своей форме и виду сооружений смотрелась эллипсоидной формы арена, горделиво возвышавшаяся над прочими городскими зданиями и находившаяся в лучшей части города, в его центре. И раз речь пошла об арене, нам следует оставить нищего, трактирщика и странного посетителя и перенестись непосредственно в тренировочные залы бойцов Эргоса, ведь там как раз в это время произойдет очень важный момент для этой истории. Десять обнаженных по пояс бойцов выстроились перед облаченным в халат и восточные шаровары ланистой. Чуть позади него стоял Феокл. Юноша пытался казаться спокойным, но его пальцы предательски дрожали, а колени тряслись. Рядом с ним, сгорбившись, орудовал метлой старик, уже знакомый читателю по второй главе. - Господа, воины, любимцы богини смерти, - начал ланиста. Его речь была долгой, утомительной и очень скучной. Многие из бойцов откровенно зевали и пропускали пафосные и витиеватые выражения мимо ушей. Феокл был единственным, кто внимательно слушал каждое слово ланисты, слушал с упоением, жадно ловя каждую фразу. - Честь нашего дома, нашей арены, в опасности, бойцы, - надрывался Стефан. - Проклятый богами Руфус вызвал наш дом на бой. Вы и сами знаете этого пропитанного скверной беззаконий негодяя, благополучие которого строится лишь на Рейгане, этом сыне преисподней, чемпионе арены, забравшем ваш законный титул. Пришло время показать этим мерзавцам их место. Разве вам не обидно, что наши братья вот уже какой год умирают на арене от руки этой твари. Пришло время положить этому конец. Рейган бросил нам вызов, и мы ответим. Кто-то из бойцов громко зевнул. Остальные с интересом наблюдали, как старик за спиной у ланисты и Феокла сражается с паутиной с той яростью, с какой не каждый гладиатор дерется на арене. - Подойди ко мне, мальчик мой, - приказал Стефан возвышенным тоном. - Вот он. Юноша, что защитит честь нашего дома. Воин, что своим мечом уничтожит миф о непобедимости треклятого Рейгана. После этих слов бойцы, все как один, прыснули, и затем на весь зал раздался оглушительный и беспощадный хохот. Даже обычно хмурый старик замер и скривил губы в усмешке. Не смеялся только Феофан, сидевший на стуле рядом с массивными дверями. Не смеялся по той простой причине, что понимал - судьба Рейгана решена. Кто как не он знал, что Феокл, этот наивный и глупый юноша, на самом деле никто иной как избранник богов. Ведь именно в дверь Феофана семнадцать лет назад постучал сам Пророк, вручивший распорядителю ясли с ребенком. "Избранный. Неуязвимый. Спаситель нашего мира, - эти слова сказал Пророк семнадцать лет назад, эти слова вспомнились Феофану сейчас. А потому смотритель точно знал, нынешний чемпион арены не жилец. Он не смеялся даже тогда, когда ланиста сообщил, что помощником Феокла в этом поединке будет старик, воющий с паутиной. А ведь над этим во весь голос хохотал бы даже мертвец.