Грустно вздохнув, Патер кивнул и под чутким взглядом улыбающегося Клауса принялся собирать с пола золотые монеты.
Глава 16
Пекарь печет пироги, кузнец кует подковы, а Клаус по роду своей службы занимался тем, что у него получалось лучше всего. Клаус занимался допросами. Подобного рода служба рано или поздно превращается в рутину. Ведь каждый день к тебе приходят толпы (как их называл инквизитор) мерзавцев, которых нужно внимательно выслушать, а затем, взвесив каждое слово, понять еретик перед тобой или человек.
Тем не менее, свою службу инквизитор любил. И любил, не потому что занимал «хлебное» по словам завистников место. А из-за опьяняющего чувства превосходства, из-за приятного осознания дрожи в коленях у собеседника. Вот и сейчас он с нетерпением ждал звона колоколов - сигнала к началу его работы.
Ждал, удобно расположившись в плетеном кресле, стоящем посередине его кабинета - просторной и роскошно обставленной комнаты. Солдаты инквизиции кабинет Клауса по известной им одним причине называли баней. «Сюда человек заходит грязным, - говорили они. - А выходят чистым. Пусть и в крови иногда».
В своей «бане» инквизитору нравилось все, начиная пыльным портретом, изображавшим Клауса в полный рост, и заканчивая старым, потерявшим прежний лоск гардеробом.
Но в данный момент инквизитор и думать забыл про такие мелочи, как портрет и гардероб. Все его внимание приковал стоящий на шатком табурете Сарос, на шею которого был накинут прочный веревочный узел. Инквизитор с улыбкой смотрел на нагого стражника и про себя считал кровоподтеки на его лице.
«Двенадцать. Ребята перестарались», - усмехнулся он про себя, после чего спросил:
- Тебе случалось когда-нибудь кого-нибудь вешать?
Бывший капитан эргоской стражи испуганно вздрогнул, пошевелил разбитыми в кровь губами и аккуратно помотал головой. В чем инквизитор был уверен, так это в том, что бедняга даже не слышал вопроса. Он изо всех старался не делать лишних движений ногами, дабы случайно не перевернуть табурет. «Подобная случайность будет стоить ему жизни», - чуть не сказал вслух Клаус.
- Жалко, что ты все молчишь и молчишь? - инквизитор засмеялся и подошел к дрожащему, словно лист на ветру, Саросу. - Ты что язык проглотил? Или тебе, бедолага, его отрезали? Стражник снова помотал головой. Сейчас он походил на жалкую и избитую тень себя прежнего - могущественного властителя Эргоса (по крайней мере, раньшеон видел себя именно таким). Неожиданно Сарос набрался сил и зашевели губами:
- Простите меня, господин, - сказал он и всхлипнул. - Я не знал. Вот клянусь вам, не знал. Я и подумать не мог, что этим все кончится.
Клаус после этих слов тут же подскочил к бедняге, и через мгновение мысок его сапога врезался стражнику в живот. Сарос лишь чудом смог удержаться на табурете и не потерять спасительной опоры. Он, как выброшенная не берег рыба, ловил ртом воздух и смотрел на инквизитора полным отчаяния и мольбы взглядом. Последний между тем пребывал в состоянии крайней злости.
- Конечно, ты и не думал, чем это кончится. Но разве это тебя оправдывает? Мое тело, чтоб ты знал, не приемлет побои. И моя голова слишком ценна для общества, чтобы какие-то вонючие мерзавцы стучали по ней своими грязными сапогами...
Договорить пламенную речь Клаус не успел. Так как его самым бесцеремонным способом перебил отвратительно громкий смех. Усугубляло ситуацию то, что этот смех инквизитор узнал бы из тысячи. А потому у него чуть самопроизвольно не сработал рвотный рефлекс, ведь без сомнений смеялся второй капитан святой инквизиции Вензель.
- Не уходи не куда, - бросил Клаус скулящему стражнику и вышел из кабинета.
Как оказалось не зря. В коридоре инквизитор увидел, что молодую и привлекательную (как раз в вкусе Клауса) девушку окружили два капрала во главе со стройным, высоким и облаченным в дорогой камзол и дорогие брюки юношей. Последний держал в руках молоток и то и дело замахивался им на бедняжку под дружный хохот товарищей.
В прочем, смеяться они прекратили сразу, как только заметили Клауса. Инквизитор несколько раз хлопнул в ладони и, саркастично ухмыльнувшись, спросил:
- Что, Вензель, нашел себе равного противника?
Юноша, прежде сутулый, тут же рефлекторно вытянулся, обернулся и обжег Клауса полным животной ненависти взглядом. Капралы заметно побледнели, а девушка, не понимая, что происходит, верно, увидела в инквизиторе возможное спасение.