- Эй, ты, - Родерик поднял с земли длинную трость с заляпанным кровью набалдашником и постучал ей по клетке, - а ну-ка в себя приходи. С тобой господин инквизитор беседовать хочет по поводу твоей неправильной жизни. А он свою работу хорошо знает. Дока. У него до тебя наконец-то руки дошли.
- Что это ты с ним сотворил? Он говорить и понимать меня в таком состоянии сможет? - спросил Клаус.
Старик, возившийся с рычагом, пробормотал что-то себе под нос и с недовольством буркнул:
- А что это с ним будет? С этим добродетелем грязным. Да, пошалил чуток. Но лично мне кажется, ему так даже лучше. Гност тут со своими треклятыми склянками повозился, вот он и держится в сознании. Так что не бойся. Он все слышит, все видит. А про разговор и не спрашивай. Дай только волю мерзавцу языком почесать.
Инквизитор понял, что это правда, спустя пару минут беседы с юношей, за которой Клаус узнал много нового о себе и своих родителях. Допрос проходил в его кабинете. Инквизитор посчитал, что пыточная для разговора - это не лучшее место. Родерик, решивший составить им компанию, сидел на скамье рядом с гардеробом. А юноша между тем придумывал все новые и новые ругательства:
- Грязные помойные псы! Вонючие мерзавцы! Чтобы вас негодяев холера съела и сифилис взял!
- Думаю, холера бы нами побрезговала. Хватит надрываться, мой друг. Мы с достопочтенейшим господином Родериком уже поняли, что тебе не нравимся. Зачем ты пытаешься снова и снова нас в этом убеждать? Давай-ка лучше знакомиться. Пусть допрос пройдет в атмосфере дружбы и доброжелательности друг к другу. Что думаешь? - договорил Клаус и протянул облаченную в алую перчатку руку. - Неужто не пожмешь?
Если бы беспомощность пожелала стать человеком, она бы без сомнений приняла облик мгновенно затихшего юноши. Он со страшной жалостью к себе посмотрел на вытекающий из обрубков гной, а потом обжег инквизитора беспощадно злым взглядом.
- Ах, да. Кажется, я запамятовал, что ты теперь благодаря усердному труду господина Родерика не то что руку пожать, подтереться самостоятельно не сможешь. А ведь без сомнений ты у нас личность интересная во всех смыслах. Расскажи-ка о нем, Родерик, что за птица?
Старик встал со скамьи и проковылял к столу. Достав из рукава скомканный лист бумаги, он с важным видом развернул его и под тихий аккомпанемент падающих с потолка капель начал читать:
- Обвиняемый Ланс в возрасте двадцати двух лет в трезвом рассудке и здравой памяти был уличен в участии в богомерзкой и богопротивной секте, лукавые адепты которой именуют себя добродетелями. Обвиняемый Ланс был пойман на месте совершенного им преступления. А именно жестокого убийства двух достопочтенных инквизиторов. Это невероятнейшее паскудство произошло вчера вечером у паперти главного собора...
- Значится, тебя Ланс зовут, - перебил палача Клаус. - Будем знакомы. Вину признаешь. Два человека не вернутся сегодня к своим семьям из-за тебя. Юноша сморщил лицо (но не от боли, а от нескрываемого презрения) и произнес:
- Нет. Я не убивал людей, я убил двух поганых мерзавцев, облаченных в черные рясы поверх дорогих камзолов. Я убил негодяев, которые пытают женщин, стариков и детей. Я отправил их туда, где им и место. Прямиком в преисподнюю.
- А вот это мой друг спорное утверждение, - откинувшись на спинку стула, заметил инквизитор. - В проповеди преподобного Эрнеста о мучениках говорится, что всякий убиенный за свою веру брат тут же по исходу души из тела будет в раю в сонме праведников, славящих богов единым гласом.
- Ваш Эрнест и гроша ломанного не стоит. Мы, добродетели, не считаем его за святого, - гордо сказал Ланс и тут упал со стула от сильного удара тростью по голове. «Хоть и старик, а хватку не теряет, - глядя на то, как Родерик избивает юношу, думал Клаус. - Надо прекращать, а то он здесь мне кровью этого мерзавца весь ковер заляпает.
Инквизитор махнул рукой, и избиение прекратилось. Через мгновение, выплюнув вместе с кровью парочку выбитых зубов, Ланс снова сидел напротив Клауса, а палач вернулся к скамье.
- Не богохульствуй в моем присутствии, урод, - проворчал Родерик, присаживаясь.
- Я этого не стерплю. Нам с господином Клаусом плевать, что вы там, мерзавцы, у себя считаете. Еще раз выкинешь подобное - твои мозги под стол потекут.
- Мы поняли, - сказал инквизитор и с усмешкой обратился к Лансу. - Положа руку на сердце, ответь, неужто ты считаешь свой поступок правильным? Молчишь? Так дело не пойдет. Давай, будем считать, что ты на исповеди. Я священник. Ты грешник. Облегчи душу. Расскажи, зачем ты их убил? Кто вы такие - добродетели? И достоин ли ты того, чтобы я тратил на тебя свое время?