Командующий войсками округа узнал об этом, возвратившись из командировки. Он заслушал оперативного дежурного об обстановке в городе и войсках, провел экстренное совещание, поставил задачи по усилению охраны военных городков и особенно складов с оружием и боеприпасами и убыл в здание ЦК Компартии Казахстана. Из Москвы прибыла высокая делегация: первый заместитель министра обороны генерал армии Лушев, заместители председателя Комитета госбезопасности и министра внутренних дел.
Разъяренная толпа продолжала бушевать. Колбин «давил» на Лобова, требуя поднять войска. Генерал Лушев отмалчивался, а Лобов всеми силами сопротивлялся, доказывая, что применение войск может разжечь еще больше страсти, надо наводить порядок силами, которые для этого специально предназначены - милиция, части МВД, спецназ. В конечном итоге «восстание», длившееся более пяти суток, было локализовано органами правопорядка. Не обошлось, правда, и без жертв... Мне была передана информация, что на аэродромах готовится к вылету в Алма-Ату тульская 106-я воздушно-десантная дивизия. Была поставлена задача срочно подготовить к приезду в штаб Лушева план размещения дивизии в городе и определить задачи полкам.
Тут все и началось. Оказалось, что у нас нет организационно-штатной структуры дивизии, срочно необходим новый подробный план города. Требовали неотложного решения задачи: как встретить дивизию, где ее разместить, как организовать комендантскую службу и многое другое. Наконец план был готов, и я с усиленной охраной отвез его в здание ЦК Компартии Казахстана. К счастью, он так и не понадобился. Войска, кроме Алма-Атинского высшего общевойскового командного училища, которое только один раз задействовалось в разгоне манифестации, в этих мероприятиях не участвовали. В Алма-Ату были переброшены те, кому это по штату было положено делать - спецназ МВД из Москвы, Ленинграда и Иркутска.
Вспоминая о тех событиях, генерал Лобов потом скажет: «Я понимал, что если на улицах Алма-Аты появятся танки и бронетранспортеры, это будет признание того, что недостаток политической мудрости и гибкости власть стремится компенсировать грубой силой брони. Когда дело доходит до крови, политики часто уходят в тень. А крайними в таких ситуациях чаще всего становятся генералы. Потому, несмотря на угрозы отстранения от должности, не допустил втягивания войск в конфликт...» Справедливые слова. Алма-атинские события 1986 года, в сущности, стали «первой кровью» периода так называемой горбачевской перестройки, ставшей, в конце концов (по выражению философа А. Зиновьева), «катастройкой» для всего СССР...
Хорошие отношения, которые сложились между нами во время совместной службы в Краснознаменном Среднеазиатском военном округе, продолжались и позже, когда в феврале 1987 года Лобов был назначен первым заместителем начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Он напутствовал меня при убытии в том же году в Афганистан. А когда стал начальником штаба Объединенных Вооруженных Сил Варшавского Договора, предложил мне должность первого заместителя начальника штаба, но назначение не состоялось.
Владимир Николаевич после событий, связанных ГКЧП, и смещения прежнего руководства Министерства обороны был начальником Генерального штаба, а я получил назначение начальником Института военной истории.
Глядя тогда на все эти московские подковерные политические игры и «демократические шоу», я настоятельно попросил В. Н. Лобова освободить меня от этой конъюнктурной должности. Так я стал начальником штаба Гражданской обороны Советского Союза. Дружеские отношения с Владимиром Николаевичем мы поддерживали и последующие годы. И сейчас, когда встречаемся, нам всегда есть о чем поговорить и что вспомнить. В 2011 году он как командующий 28-й армией (ныне Западное оперативное командование) приезжал в Гродно на ее 70-летие, позвонил мне и мы опять о многом вспомнили...