С суворовцами регулярно проводились и занятия бальными танцами под руководством преподавателя музыки. Первое время для этого не хватало личного времени, и у многих, в том числе и у меня, было желание увильнуть. Однако учительница (ее фамилию, к сожалению, забыл. Помню, мы прозвали ее Батман тандю, так называется одно из колен бального танца) пошла в близлежащие 21-ю и 27-ю средние школы, подобрала там девочек и научила их грациозно танцевать. И вечером в один из выходных дней они в школьной форме стройными рядами гордо прошествовали по парадной лестнице на вечер танцев в актовый зал училища. Когда собрались суворовцы старших классов, оркестр заиграл вальс. Начальник училища генерал-майор Мальков и другие офицеры с женами пошли в круг. Каждому невольно захотелось последовать их примеру - танцевать так же галантно и изящно. Однако тогда еще не все были готовыми к этому. Так настал переломный момент в нашем отношении к танцам. Нам было сказано: учитесь танцевать бальные танцы, поскольку этому вас больше нигде не научат. А танцевать современные танцы научитесь сами - это дело нехитрое. Так потом и получилось.
В выходные дни воспитанники училища строем с оркестром и песнями ходили в культпоходы в Дом офицеров, в театры и цирк. Нас водили на экскурсии в воинские части, музеи. Театр оперы и балета был для нас родным, благо, находился через дорогу. На балконе его великолепного зрительного зала всегда находились места для суворовцев.
Любовь к искусству, привитая в суворовском военном училище, осталась со мной на всю жизнь. Где бы я не служил, в том числе и в отдаленных гарнизонах и за границей, вместе с супругой всегда находил время посетить интересный спектакль в театрах или послушать концерт лучших исполнителей. Запомнились эстрадные концерты Рознера и Лундстрема в Ташкенте, отличные спектакли в красивейших театрах оперы и балета во Львове и Одессе. К слову, подобных театров в Европе всего три (третьим считается театр в Вене). Эту добрую традицию любви к прекрасному мы позже продолжили и в Минске.
Немецкий язык нам преподавал майор Иосиф Игнатьевич Семежонов, известный в белорусской литературе как Язэп Семежон, уважаемый, уникальный человек. В 1939 году он участвовал в освободительном походе в Западную Белоруссию, когда страна вновь объединилась после почти 20-летнего польского господства. Затем грянули советско-финская и Великая Отечественная войны, на которых И. И. Семежонов был военным радиоразведчиком, став одним из героев книги Ивана Мележа «Минское направление». Вспоминая о том времени в беседах, он говорил: «Еще от прежнего не успевал обсохнуть, как уже опять война...» Иосиф Игнатьевич владел четырнадцатью иностранными языками, перевел на белорусский язык произведения У. Шекспира, Р. Бернса, Д. Родари, М. Гусовского, А. Мицкевича и других поэтов и писателей. Он не раз повторял суворовцам: «Ты вновь будешь чувствовать себя еще и еще раз человеком, постигая новые иностранные языки». За творческие достижения И. И. Семежонову было присвоено почетное звание лауреата Государственной премии БССР имени Я. Купалы, вручена премия Союза писателей СССР имени Н. Тихонова.
Иосиф Игнатьевич не только интересно проводил занятия с суворовцами, но и находил время, чтобы рассказать о новых книгах белорусских, советских и зарубежных писателей. В те годы он активно занимался переводом произведений итальянских поэтов. Дома у него была большая библиотека, и Семежонов часто приглашал меня, Володю Качана и других суворовцев в гости. Квартира Иосифа Игнатьевича располагалась в одном из домов на площади Победы, где он проживал с сестрой. В большой комнате висели портреты статного молодого человека в форме офицера Красной Армии, а также офицера-разведчика в немецкой и английской военной форме. Мы сразу узнали на них нашего учителя. Это был достойный пример для подражания для молодых ребят, решивших стать офицерами, как добиваться исполнения заветной мечты...
Я просто боготворил Иосифа Игнатьевича, и он это чувствовал. Однажды случайно встретил его в городе с красивой женщиной. После приветствия он сказал: «Вось, Пятро, я на сорок першым годзе і ажаніўся». Это была, как я потом узнал, племянница Максима Танка. В последующем, бывая в Минске, я всегда стремился встретиться с Иосифом Игнатьевичем. К сожалению нашего, доброго учителя уже давно нет в живых.
С изучением иностранного языка, а это был немецкий, мне везло: в школе его преподавал опытный учитель А. С. Жуковский, в Полтавском военном училище — майор Семенов. В дальнейшем и в Ташкентском военном училище, и в академии Генерального штаба я дружил с этим предметом. Жаль только, что на практике мне так не пришлось в полной мере воспользоваться своими знаниями. В Германии я не служил, а в Чехословакии, Средней Азии и Афганистане немецкий язык, естественно, не пригодился.