Отмечу, что в условиях той войны смертельная опасность для жизни военных советников существовала практически везде. Погибнуть можно было, подорвавшись на мине, при обстреле реактивными или артиллерийскими снарядами или из стрелкового оружия, во время перелетов самолетами и вертолетами. В частности, генерал П. Шкидченко в связи с тяжелым положением в районе Хоста вылетел на вертолете с группой офицеров на КП 25-й афганской дивизии, которая находилась в особо сложной обстановке, в отрыве от главных сил. Вертолет был сбит на подлете к этому району душманским «Стингером». В живых никого не осталось...
Однако наиболее трудно как в морально-психологическом, так и в бытовом отношении приходилось военным советникам в низовом звене. К сожалению, предложение о необходимости введения должностей ординарцев для советников при бригадах и батальонах афганской армии было сочтено в нашем Генштабе ненужной блажью. А представьте себе офицера с одним переводчиком (а иногда и вообще без такового) среди афганских войск, находящихся в полевых условиях и ведущих боевые действия где-нибудь в районе Джелалабада, Файзабада, Кандагара, Хоста или Герата, где прямая угроза исходила не только от моджахедов, но и нередко от некоторых представителей правительственных войск. Я сам это в какой-то мере прочувствовал, когда однажды днем заходил в КУНГ, а в это время выпущенная, видимо, откуда-то издалека пуля, ударившись о металлическое перекрытие потолка, срикошетила и упала мне на голову О своих ощущениях говорить не буду, но эту пулю я храню как своеобразнук реликвию в память об Афганистане.
Кроме вооруженных сил Афганистана, советники находились в войсках: министерства внутренних дел, государственной безопасности и подразделениях, которые не подчинялись Главному военному советнику, хотя нередко выполняли общие боевые задачи в составе правительственных войск. И это только по военной линии. Вообще в Афганистане не было должностного лица (координатора), которому в смысле военного взаимодействия подчинялись все ведомства, имевшие советников.
Не был полновластным хозяином положения и советский посол в Афганистане, так как ему в полной мере не подчинялись представители Комитета госбезопасности, партийные советники и представители некоторых других ведомств. Все это создавало лишнюю несогласованность в работе, нередко порождая многочисленные противоречия, интриги, что, конечно же, не способствовало повышению эффективности общего политического и военного руководства.
Главным военным советником, которому я представился сразу по прибытии 13 августа 1987 года в Кабул, был генерал-полковник В. А. Востров. В Москве напутствуя меня перед убытием в Афганистан, министр обороны Д. Т. Язов сказал: «Ты Вострова знаешь, и он тебя по Среднеазиатскому округу тоже, так что думаю, проблем не будет». Я действительно хорошо помнил генерала Вострова как первого заместителя командующего войсками округа в начале 1980-х годов. Он был энергичным, уважаемым в округе человеком. Мы совместно провели не одно учение с войсками, между нами всегда было полное взаимопонимание. В последующем Востров был назначен командующим Сибирским военным округом и с этой должности прибыл в Афганистан. К этому времени он заметно постарел, выглядел уставшим и встретил меня официально, без всяких лирических воспоминаний.
Заместителем главного советника по политической части был генерал-лейтенант О. Зинченко, которого знал еще как комсомольского работника ГлавПУРа Советской Армии, а затем члена военного совета 1-й общевойсковой армии в Чернигове. В ее состав входили дивизии, в одной из которых я проходил службу командиром танкового полка, а в другой - начальником штаба.
Начальником штаба главного советника был генерал-майор Л. Левченко, который по собственному желанию прибыл на эту должность во второй раз с должности заместителя начальника штаба Туркестанского военного округа. Практически мы работали непосредственно с начальником Генерального штаба афганской армии генерал-лейтенантом Шахнавазом Танаем, иногда даже мешая друг другу. Ведь Левченко как начальнику штаба подчинялись все структуры аппарата Главного военного советника, и он должен был согласовать действия всех подчиненных Главному начальников родов войск и служб, что у него не всегда получалось. Особенно это чувствовалось при подготовке и в ходе боевых операций. Сам он в их проведении обычно не участвовал, оставаясь на месте постоянной дислокации, в обстановку как следует не врастал и потому не мог оказывать действенную помощь в решении возникающих там проблем.