У меня как советника начальника Генерального штаба тоже имелся свой аппарат, в котором были офицеры-направленцы по родам войск и службам: полковник А. П. Григорьев (сослуживец по штабу САВО), полковник М. В. Орочко, подполковники П. И. Процек и В. Ф. Соколов. Хорошие деловые отношения со мной поддерживали генерал-майор И. Н. Строгов - советник начальника управления боевой подготовки, генерал-майор В. И. Алексеев — советник командующего ВВС, генерал-майор В. И. Атисков — советник командующего ракетных войск и артиллерии, полковник Н. А. Гончарук - советник начальника инженерных войск, из политработников - И. М. Новожилов.
Не в пример им был генерал-майор В. И. Гнездилов, заместитель генерал-лейтенанта О. В. Зинченко. Мы жили на одной лестничной площадке в общежитии и как-то вместе должны были вылететь на боевую операцию по освобождению захваченного душманами Кундуза. Я зашел к нему и предложил ехать на аэродром вместе. Он отказался, заявив, что приедет позже, однако так и не появился к отлету самолета. Не знаю, как он оправдывал потом свой поступок. В нашу команду Гнездилова по рекомендации главного военного советника Вострова и его заместителя Зинченко включил генерал армии Варенников. О той операции в Кундузе речь пойдет позже...
Советником у заместителя министра обороны Афганистана по вооружению был генерал-майор В. Г. Якушев, советником у заместителя по тылу — генерал-лейтенант М. Г. Бевз. Полковник Э. Г. Островский являлся советником у начальника войск связи афганской армии, который, кстати, не уставал подчеркивать, что он - друг начальника войск связи Вооруженных Сил СССР генерал-полковника К. И. Кобца. В целом, если оценивать работу советнического аппарата, нужно сказать, что все мы честно старались выполнять свой долг.
Что касалось управления всем коллективом, то генерал Востров, было заметно, делал это с трудом. Он почти ежедневно утром ездил на заседания афганской ставки верховного главнокомандующего, но в ее работе не всегда принимал активное участие, порой проявляя инертность. Афганское руководство нередко поступало вопреки здравому смыслу. Об этом почти каждый раз с возмущением рассказывал мне генерал Шахнаваз Танай. Особенно он негодовал, когда из армейских соединений, которые должны были выполнять главные задачи по защите государства, забирали сотни лучших офицеров и переводили в президентскую гвардию, где платили вдвое больше, чем в армии. А там они решали, конечно, совсем иные задачи.
Еще генерал Танай возмущался, когда офицеров, окончивших наши советские военные академии, месяцами не назначали на должности. А весь призыв из северных провинций Афганистана вместо того, чтобы укомплектовывать военные училища и курсы, отправляли на юг, в Кандагар, где пост губернатора занимал генерал Улюми, который подчинялся только президенту (его родной брат был у президента помощником) и не признавал в управленческой иерархии ни министра обороны, ни начальника Генерального штаба.
Думаю, есть необходимость немного рассказать о президенте Афганистана Наджибуле. Он происходил из знатной и богатой семьи, отец будущего президента при короле был губернатором провинции, а жена происходила из афганской королевской семьи. Окончил медицинский факультет Кабульского университета, что, впрочем, не помешало вступить в крыло «Парчам» НДПА и стать руководителем афганской секретной полиции (ХАД), которая жестоко уничтожала своих политических противников и которую боялись все афганцы. Поэтому прошлое висело на нем неподъемным грузом. Как только вставал вопрос о национальном примирении, оппоненты тут же напоминали о его службе в ХАД - структуре, в которой были загублены жизни сотен тысяч афганцев. Наджиб, по наблюдению наших товарищей, был не просто умным, а по-восточному хитроумным человеком. Он чувствовал обстановку, разумно опирался на помощников и советников, старался сплотить коллектив единомышленников. К примеру, министр иностранных дел Вакиль был его другом, и когда он заболел, Наджиб попросил, чтобы того оперировали в нашей посольской больнице. Врачи успешно сделали сложную операцию, буквально вытащив его с того света. Наджиб внимательно следил за лечением друга, часто навещал его в больнице. А в 1992 году, когда моджахеды взяли Кабул, Наджиба предали не только советские и российские вожди, но и ближайшие соратники, в том числе Вакиль. Как рассказывают очевидцы, Наджиб решил улететь из страны, для чего загримировался, но в аэропорту его узнал Вакиль и закричал: «Вот Наджибула! Хватайте его!» Таким же предателем оказался и генерал Рашид Дустум, узбек по национальности. Он когда-то учился в военной академии в Ленинграде. Наджиб считал его своим сторонником, и дивизию, которой командовал Дустум, в конце своего правления страной держал при себе в резерве. Этот же Дустум потом и повесил Наджиба на площади, где над его трупом издевались, полосовали ножами и поджигали.