Командующий афганской группировкой войск генерал-лейтенант Ацак был деморализован. Правительственные силы до захвата города были немалые, до 9 тысяч личного состава, 7 танков, достаточное количество артиллерии. А что реально от этого осталось - судить было трудно. В И. Варенников был строг и краток: разобраться в обстановке и готовить группировку афганских войск к штурму. И еще добавил, что советские войска в этом участвовать не будут, хотя 15 августа обещал прибытие мотострелкового полка 40-й армии. Действия афганской стороны по освобождению города, как планировал Варенников, предполагали участие 2-й афганской пехотной дивизии и бригады коммандос. Войска МВД и КГБ (ХАД) должны были прочесывать местность по секторам.
— Я сейчас улетаю в Кабул, - объявил в заключение В. И. Варенников, - вместо меня останется генерал-майор Чаус.
Такого поворота событий я не ожидал. И летел сюда, можно сказать, налегке, но приказ есть приказ... Так я остался ответственным за важную и непростую операцию. Переводчик, таджик Хасан Хасанов, побежал к самолету Варенникова, но его вернули назад... Трудность заключалась еще и в том, что у меня не было связи с главным советником в Кабуле, командованием 40-й армии и нашими пограничниками.
Первым делом организовали разведку и провели окончательное деблокирование аэродрома. Срочно отремонтировали танки, БМП и БТРы, которые подлежали восстановлению. Параллельно велась работа по созданию экипажей, укомплектованию подразделений и частей. Было ясно, что наш единственный реальный козырь — внезапность. Однако первая попытка ворваться в город провалилась. Душманы экипировались в форму правительственных войск, смешались с ними, вырезали или расстреляли передовые подразделения. Стало понятно, что надо менять план операции.
Мы тщательно изучили направления и дороги, идущие в город, в соответствии с которыми и были спланированы группы войск для внезапного захвата его ночью. С каждым командиром были детально освоены его действия с отработкой их на макете местности. Причем все проводилось в условиях соблюдения тщательной маскировки без объявления общего плана, чтобы исключить утечку информации противнику.
Накануне мне по афганской связи позвонил генерал Варенников. Я ему объяснил, что первоначальный план освобождения города нереален, и мы разработали новый. На вопрос: «Когда будет освобожден Кундуз?» я ответил: «Город будет освобожден завтра», хотя сомнения в душе и были.
Перед рассветом 16 августа штурмовые группы, каждая в составе 5 танков, 2-4 БМП и еще по 5 БТРов с пехотой на броне, которые вели огонь трассирующими пулями, ворвались в город с трех сторон. С севера артиллерия погранвойск КГБ СССР вела огонь по разведанным целям, а с воздуха вертолеты огневой поддержки уничтожали обнаруженные цели противника. Все действия были согласованы и управляемы. К 14 часам силы законной власти полностью освободили город. Это был первый серьезный успех правительственных войск действовавших самостоятельно. Потери оказались минимальными, в то время как вырваться из города удалось незначительной части душманов.
Мотострелковый полк 40-й армии действительно прибыл на аэродром о чем мне доложил его командир, но это было уже после освобождения Кундуза.
В тот же день в авиакатастрофе погиб президент Пакистана Зия-Уль-Хак, ярый враг советского государства. Эти два события - освобождение Кундуза и гибель Зия-Уль-Хака - с воодушевлением восприняли в Кабуле. Обо мне, естественно, забыли, я вынужден был ночью возвращаться в Кабул на афганском самолете, который перевозил убитых и раненых. В салоне самолета был страшный смрад, дышать было нечем, и летчики разрешили мне находиться в кабине.
Подходило время, когда мы должны были покинуть Афганистан. Естественно, всех волновали события в СССР и принимавшиеся в верхнем эшелоне власти решения по военным вопросам. На этот счет имелись небезосновательные тревожные предчувствия. Позже В. И. Варенников в своей книге «Неповторимое» писал: «Как-то ко мне приезжает Виктор Петрович (Поляничко - политический советник Наджибулы, я с ним тоже встречался) и говорит: «Есть интересное сообщение. В Москве поговаривают, что глава нашей Православной церкви Пимен был у Горбачева и сказал ему: «Все беды, которые обрушились на наш народ, — это небесное знамение, связанное с вами, Михаил Сергеевич. Вам надо уйти со своего поста, чтобы оградить народ от дальнейших бед».