Ярослав [Jeroslao], сын Владимира, оставил пятерых сыновей[96], которые разделили между собой страну, однако Владимир II[97], рожденный от третьего из этих пяти, вновь объединил ее под своей властью. Он покрыл себя славой, сражаясь с венграми и булгарами, и ходил войной даже на Константинополь[98][99], но Константин Мономах, правивший в то время, сумел убедить его отступить от города богатыми дарами, которые преподнесли ему трое епископов: те, желая повысить ценность этих даров и польстить Владимиру, наделили его титулом царя, т. е. императора[100].
Сын Ярослава Всеволод [Vesevolode][101] оставил восьмерых наследников[102], которые вновь разделили между собой власть и, погрязнув в гражданских усобицах, дали удобный случай тартарам завоевать Россию и обложить ее данью. Это продолжалось до тех пор, пока Василию Димитриевичу [Basilio Demetrovitz][103] не удалось сокрушить их иго, изгнав их из Москвы, которую они прежде того захватили. Этот правитель жил в конце XIV века и, умирая, пожелал оставить власть над государством своему брату Григорию[104], лишив прав наследства своего сына, Василия Васильевича [Basilio Basilovitz], потому что подозревал его в том, что тот покусился на честь его супруги. Это решение вызвало разногласия. Бояре, знатнейшие люди царства, встали на сторону Василия против Григория, который защищал свою власть силой оружия. Однако, умирая, он объявил своим преемником племянника, несмотря на то что имел двух родных сыновей. Они не одобрили решения отца и выступили против своего двоюродного брата Василия: желая сделать его неспособным к правлению, они выкололи ему глаза. Бояре пришли в ужас от такой жестокости и вернули Василия в Москву, которой он правил до самой своей смерти под именем Слепого.
Иоанн [Giovanni][105], сын его, стяжал себе прозвание Победоносца благодаря победам, одержанным им над тартарами, великим князем Литовским и шведским королем[106]. Он женился вторым браком на Софье, дочери Фомы Палеолога, князя Мореи[107]. Она родила ему сына, который и унаследовал власть в 1505 году от Рождества Христова под именем Василия Ивановича [Basilio Juanovitz][108]. Этот монарх добился больших успехов в борьбе с литовцами и поляками и стяжал такую славу, что в 1514 году Максимилиан I, император римлян, отправил к нему торжественное посольство, желая заключить с ним союз[109]. В московском архиве по сей день хранится оригинал привезенного послом письма, в котором Максимилиан неоднократно[110] именует государя России императором[111].
Иван Васильевич[112] в возрасте двенадцати лет[113] унаследовал от отца власть и некоторое время правил под опекой матери. После ее смерти[114] он, стремясь обратить к цивилизации подвластные ему народы и приобщить их к полезным для общества искусствам, отправил в 1548 году посольство к императору Карлу V, прося его прислать ему как можно больше знатоков различных искусств, однако приехали лишь немногие. Он начал войну с тартарами и за два военных похода полностью отвоевал у них Казанское царство [Regno di Casan]. Сразу же вслед за тем он пошел войной на город Астрахань [Astracan] (важнейший коммерческий пункт для множества народов — тартар, монголов, китайцев, персов, армян, грузин, торговавших на Каспийском море), застал защитников врасплох[115] и позволил солдатам[116] разграбить город и взять богатую добычу[117]. Что же до магометан, бежавших от ярости победоносных врагов, то царь повелел тех из них, кто отказался принять крещение, утопить в реке[118]. Это было поистине жестокое деяние, совершенно не согласное с мягкосердечием, которое предписывает Евангелие Христово, однако оно было оправдано политической целесообразностью со ссылкой на следующий изощренный аргумент. Оставить магометан в качестве подданных на завоеванной территории означает превратить их в своих тайных недругов внутри страны; позволить им перебраться в другие магометанские земли означает увеличить число явных врагов за границей[119]. Эти доводы не имеют силы применительно к иудеям, так как у них нет собственного царства, однако, несмотря на это, подобные меры против них применил царь Иоанн, когда несколько лет спустя, захватив Полоцк [Polocz], приказал утопить в реке всех евреев, отказавшихся креститься[120]. Чернь обыкновенно восхищается такими чрезмерными проявлениями ревности и одобряет их, хотя св. Павел и говорит, что они совершаются по неразумию, не secundum scientiam[121][122]. Селим, Великий султан, отправил войско числом в триста тысяч турок, которое перекопские тартары усилили сорока тысячами лучников, дабы отобрать Астрахань у московитов. Однако неверные потерпели унизительное поражение. Сигизмунд, король Польский[123], разгневавшись на царя Иоанна из‐за взятия Полоцка, причинил ему множество бедствий, побудив тартар вновь обрушиться на Россию с таким неистовством, что они дошли до самой Москвы и сожгли ее на две трети. Стефан Баторий[124], преемник Сигизмунда, продолжил эту вражду: он отобрал у московитов Полоцк и другие территории. Иоанн не смог противостоять столь яростному натиску и попросил покровительства у Римского Первосвященника — мера, к которой прибегали, хоть и без всякой пользы, многие греческие императоры накануне падения их империи. Григорий XIII, занимавший в то время Святой Престол, лелеял, подобно всем Папам, надежду подчинить Ватикану Восточную Церковь. Он отправил к Иоанну вышеупомянутого Поссевино, дабы принудить польского короля, подчиненного Святому Престолу, примириться с московитами. Баторий некоторое время помедлил, но в конце концов заключил мир на условии, что царь уступит Польше то, чем он владел в Ливонии, а поляки возвратят России те земли, которые завоевали незадолго до того. Помимо войн с внешними врагами, царь Иоанн боролся с внутренними возмущениями, которые он усмирил все, кроме одного, в ходе которого он против воли убил собственного первородного сына. Разгневавшись на молодого князя, которого подозревал в соучастии в заговоре, царь ударил его по голове посохом с такой силой, что несчастный через четыре дня умер[125]. Это происшествие повергло отца в безутешную скорбь на всю оставшуюся жизнь: эту скорбь он пытался смягчить, посылая частую и щедрую милостыню Патриархам Константинополя и Александрии, а также монахам Святой Горы и Гроба Господня, чтобы они непрестанно молились об отпущении его греха и спасении души его сына. Наконец в 1584 г. он умер в возрасте пятидесяти шести лет[126], оставив двух сыновей: Федора[127], которого назначил своим преемником, и Димитрия[128], которого ввиду его малолетства отдал под опеку князя Богдана Бельского [Bogdan Bielchi][129].
96
Сыновей у Ярослава Владимировича Мудрого (ок. 978–1054) было не пять, а шесть: Владимир (1020–1052), Изяслав (1024–1078), Святослав (1027–1076), Всеволод (1030–1093), Игорь (сер. 1030‐х — 1060), Вячеслав (1036–1057).
99
В действительности поход Владимира произошел в 1043 г., мир с византийцами был подписан в 1046 г.; в переводе С. Писарева примечание с неточной датой опущено.
100
Легендарное сведение. Восходит к мифологеме Мономаховых регалий, впервые сформулированной в Летописной редакции Чина поставления (посажения) на великокняжеский престол (на великое княжение) Дмитрия-внука (ок. 1518) и в цикле «Сказание о князьях владимирских» (ок. 1520). В самом деле, С. Писарев, следуя этим легендам, поставил тут следующее примечание: «Дары сии состояли в кресте Животворящего древа, цепи золотой, ожерелье и короне, которую нашивал Греческий император Константин Мономах; почему Владимир Всеволодович оное именование Мономаха на себя принял» [
102
Катифоро путает Всеволода Ярославича, имевшего двух сыновей — Владимира Мономаха и Ростислава (1078–1093), и его внучатого племянника Всеволода Юрьевича Большое Гнездо (1154–1212), великого князя Владимирского, у которого действительно было восемь сыновей: Константин, Борис, Юрий, Ярослав, Владимир, Святослав, Глеб, Иван.
104
Ошибка: автор спутал имя Григория с Георгием — Юрием (это имя — Юрья — и ставит в своем переводе С. Писарев [
106
Речь идет не о шведском короле, а о регенте Швеции, Стене Стуре-старшем (1440–1503), который подготовил освобождение Швеции от унии с Данией и восстановление шведской государственности.
107
Софья, она же Зоя, Палеолог (ок. 1455–1503) — великая княгиня Московская, вторая жена Ивана III Васильевича. Ее отец, Фома Палеолог, был братом последнего императора Византии Константина XI и деспотом Мореи (полуостров Пелопоннес).
111
Грамота Максимилиана I, титулующая Василия III императором (точнее, кайзером, ибо грамота — на немецком языке), была опубликована Петром I в 1718 г. в качестве обоснования его личных прав на императорский титул.
114
Мать, великая княгиня Елена Глинская (ок. 1508–1538), умерла (видимо, была отравлена), когда сыну было семь лет.
117
Казанское ханство было покорено в 1552 г., а Астраханское (со столицей в Хаджи-Тархане, или Аждархан, в 12 км от современной Астрахани), — в 1556 г.
118
Явная контаминация с экзекуцией полоцких евреев, описанная дальше (и опущенная в переводе С. Писарева). Ни о каких массовых казнях при взятии Астрахани источники не говорят.
119
Ошибочное рассуждение: Иван IV охотно заключал союзы с мусульманскими князьями и принимал их в подданство, сохраняя за ними их веру, хотя переход в православие всячески поощрялся.
124
Стефан Баторий (1533–1586), король Польский с 1576 г., трансильванский князь, венгерское имя Иштван Батори (Báthory István).
127
Федор Иоаннович Блаженный (1557–1598), на царском престоле с 1584 г., т. е. в возрасте 26 лет, а не 22, как ниже у Катифоро.
128
Царевич Димитрий (1582–1591) — младший сын Ивана IV и его седьмой жены Марии Нагой. В 1584 г. отправлен с матерью в Угличский удел, где погиб при неясных обстоятельствах.
129
Богдан Яковлевич Бельский (не позднее 1550‐х — 1611) — боярин (1605), опричник, приближенный Ивана IV.