Глава VII
(33) После этого нужно рассказать о том, как он прибыл в Италию, какие люди встретились ему первыми, что за речи были ими произнесены и на какие темы, и к кому они были обращены. Ведь так нам легче было бы усвоить содержание его бесед и то, как он проводил их в эту пору своей жизни. Говорят, что, прибыв в Италию и в Сицилию и увидев, что города, одни в течение многих лет, другие – недавно, находятся в рабстве друг у друга, он приучил их через своих слушателей, уроженцев этих городов, к свободомыслию, вернул им прежнее устройство и сделал свободными: Кротон, Сибарис, Катану, Регий, Гимеру, Акрагант, Тавромений и некоторые другие, дав им законы через Харонда из Катаны и Залевка-локрийца, благодаря чему эти города обрели надолго прекраснейшее законодательство и сделались для соседей предметом подражания. Рассказывают, что он совсем устранил смуту, разногласия и даже просто разномыслие не только среди знати и ее потомков на много поколений, но и вообще из всех городов Италии и Сицилии как внутри их самих, так и в их отношениях между собой. Ибо постоянно произносил он всюду, обращался ли ко многим или к немногим слушателям, изречение, подобное увещевательному оракулу Аполлона, своего рода экстракт, вобравший самое ценное, что было в его мыслях: «Любым способом следует избегать и отсекать огнем, железом и всеми другими средствами от тела болезнь, от души – невежество, от желудка – излишество, от города – смуту, от дома – разногласие, от всего в целом – неумеренность». Этим изречением он очень любил подкреплять самые лучшие свои мысли. (35) Таков был в то время общий характер его жизни в словах и в поступках.
Глава VIII
Если упоминать по порядку, что делал и говорил Пифагор, то нужно сказать, что прибыл он в Италию в шестьдесят вторую Олимпиаду, когда победителем в беге был Эриксий из Халкиды, [22] и сразу стал известен и популярен, как и прежде, когда плавал на Делос: там он, помолившись лишь у алтаря Аполлона-Родителя, который один был не запятнан кровью, вызвал удивление у жителей острова. (36) Вслед за тем, направляясь из Сибариса в Кротон, он встретил на побережье рыбаков и, когда они еще тянули из глубины тяжелую сеть, сказал им, каков будет улов, и назвал число рыб. На вопрос рыбака, что он велит им делать, если так и будет, он приказал отпустить рыб невредимыми, сперва точно пересчитав их. И еще более удивительное обстоятельство: ни одна из рыб за такое долгое время, пока велся подсчет, находясь вне воды, не задохнулась, пока он был рядом. Заплатив за рыбу рыбакам, он ушел в Кротон. Те же, рассказав происшествие и узнав имя от детей, поведали всем. Слушатели пожелали видеть гостя, который вскоре явился; при взгляде на его внешность все были поражены и убедились, что он действительно таков, каким его описывали. Через несколько дней он пришел в гимнасий. (37) Когда юноши обступили его, он обратился к ним с речью, в которой призывал их почитать старших, показывая, что в мире и в жизни, в государствах и природе предпочтительнее то, что предшествует по времени: восход – заката, утро – вечера, начало – конца, рождение – смерти, и точно так же исконные обитатели земли предпочтительнее пришельцев, с другой стороны, правители и жители метрополий – тех, которые живут в колониях, а в целом боги выше демонов, последние – полубогов, герои – людей, а из людей выше те, кто были причиной рождения младших. (38) Чтобы убедить юношей, он сказал, что родители настолько превосходят их самих, что они должны благодарить их так же, как благодарил бы умерший того, кто мог бы опять произвести его на свет. Далее, справедливо любить больше всех и ничем не огорчать старших и тех, кто сделал множество добрых дел. Не может быть сомнения в том, что родители выше своего потомства благодаря добрым делам, и потомки всеми своими хорошими делами обязаны предкам, а последние ничуть не меньше обязаны своими добрыми делами богам. И поэтому справедливо, что боги прощают тех, кто ничуть не меньше богов чтит отцов. Ведь и почитанию богов мы научились от отцов. (39) Поэтому и Гомер величает этим именем царя богов, называя его «Отцом смертных и бессмертных», и множество других мифографов передают, что царствующие над богами, стремясь к тому, чтобы разделившаяся между двумя родителями любовь детей принадлежала только кому-нибудь одному из них, и признав поэтому отцовскую и материнскую основу рода равноправными, родили вопреки природным законам Зевс – Афину, Гера – Гефеста [23] , чтобы их детища любили лишь одного из супругов, оставаясь чуждыми другому. (40) После того как все из присутствующих согласились с тем, что мнение бессмертных наиболее правильно, Пифагор рассказал кротонцам о том, что основатели колонии близко связаны с Гераклом [24] и поэтому нужно по доброй воле подчиняться родительской воле, ибо предание говорит, что сам бог, подчиняясь другому, старшему богу, претерпел труды и учредил в память о своих деяниях игры, назвав их в честь отца Олимпийскими. Пифагор показал, что в общении друг с другом нужно быть таким, как будто никогда не собираешься стать друзьям врагом, врагам же как можно скорее хочешь стать другом, и при благочинном отношении ко всем старшим любить прежде всего отцов, при человеколюбивом же отношении ко всем остальным стремиться более всего к братскому единению с ними. (41) Затем он говорил о благоразумии, заметив, что юношеский возраст как бы подвергается испытанию со стороны природы, ибо именно в эту пору у юношей высшей степени достигают страсти. Вслед за тем он заставил их убедиться, что к благоразумию подобает стремиться и мальчику, и девушке, и женщине, и всем людям старшего возраста, и особенно младшим. Еще он показал, что одно лишь благоразумие дает и телесные, и душевные блага, сохраняет здоровье и стремление к самым хорошим нравам. (42) Он доказал это и через противоположный пример. Ведь как с варварами, так и с эллинами, воевавшими друг с другом под Троей, величайшие несчастья приключились из-за одной только невоздержанности, с одними – во время войны, с другими – во время возвращения по морю. И лишь за этот порок карает бог десятки и тысячи лет, пророчествуя и взятие Трои, и отправление локрийских девушек в храм Афины Илионской. Пифагор призвал юношей воспитывать себя, советуя им твердо помнить, что было бы глупым признавать самым главным разум и отдавать ему предпочтение перед всем остальным, на развитие же его не тратить ни времени, ни усилий. И в то время как забота о теле подобна худшим из друзей, которые скоро нас оставляют, воспитание, как добрые и прекрасные люди, остается нам верным до нашей смерти, а некоторых одаривает бессмертной славой еще и после смерти. (43) И прочие свои наставления он подкрепил одни – рассказами, другие – мнениями, показав, что воспитание для всего, что считается главным в жизни, служит прекрасным объединяющим началом. Ибо то, что другие считают своими достижениями, порождено на самом деле воспитанием. Ибо природа стремится к тому, чтобы одни из восхваляемых достоинств, каковы сила, красота, храбрость, здоровье, невозмож