Прекрасно и то, что все изобретения они относят и приписывают Пифагору, нисколько не придавая значения собственной славе первооткрывателей, за редким исключением. Ведь и в самом деле, очень мало было известно пифагорейцев, которые оставили собственные воспоминания. (199) Удивляет и их педантичная осторожность: за столько лет никто из пифагорейцев не показал никому своих записей, вплоть до поколения Филолая, да и Филолай первый из пифагорейцев опубликовал три свои нашумевшие книги, которые, говорят, Дион из Сиракуз купил за сто мин по просьбе Платона,333 лишь потому, что впал в крайнюю нужду; сам Филолай принадлежал к пифагорейскому братству и поэтому сочинил эти книги. (200) О славе они, говорят, высказывались так. Неразумно обращать внимание на мнение всякого человека, и особенно если это мнение большинства. Правильно воспринимать и судить дано немногим. Ведь ясно, что лишь люди знающие могут это делать. А таких немного. Так что ясно, что на многих эта способность не распространяется. С другой стороны, неразумно презирать восприятие и мнение всякого человека вообще. Тот, кто настроен таким образом, может оказаться невежественным и неисправимым. Незнающему необходимо учиться тому, что он не знает и не умеет, а тому, кто учится, необходимо обращать внимание на восприятие и мнения знающего и способного научить, (201) говоря вообще, необходимо, чтобы те юноши, которые хотят быть счастливыми, обращали внимание на восприятие и мнения старших и правильно живущих людей. Во всей человеческой жизни в целом есть некое деление на возрасты (так, говорят, утверждали они), которые связаны друг с другом не случайной связью. Ибо если никто с рождения не направлял человека по жизни хорошо и правильно, один возраст отрицает другой. Поэтому нужно, чтобы воспитание ребенка, вырабатывая в нем прекрасное, благоразумное и мужественное, передавало большую часть этих свойств юношескому возрасту, в свою очередь воспитание юноши и попечение о нем, развивая в нем это прекрасное, благоразумное и мужественное, передавало большую часть этих свойств возрасту мужчины, между тем как многим эта преемственность кажется нелепой и смешной. (202) Ведь люди думают, что детей нужно приучать к соблюдению меры и к благоразумию, а также воздержанию от всего, что считается порочным и безобразным; когда же дети станут юношами, большинство, по крайней мере, позволяет им делать все, что они захотят. Ибо избегать любой разновидности порядка и старания, гоняться, попросту говоря, за забавами и разного рода шалостями и дерзостями в высшей степени свойственно детскому возрасту. Поэтому такое настроение из этого возраста переходит в юношеский. А сильные желания, и среди них род честолюбивых желаний, равно как и остальные порывы и настроения, которые бывают тяжелыми и беспокойными, переходят в юношеский возраст из зрелого. Поэтому из всех возрастов юношеский более всего нуждается в попечении. (203) Вообще говоря, никогда не нужно позволять человеку делать все, что ему захочется, но всегда нужно иметь какое-нибудь руководство и законную, хорошо организованную власть, которой будет послушен каждый из граждан. Ведь живое существо, брошенное на произвол и оставленное без попечения, быстро впадает в порочность и зло. Говорят, что они часто спрашивали и обсуждали вопрос, ради чего мы приучаем детей принимать пищу своевременно и в умеренном количестве и внушаем им, что своевременность и умеренность прекрасны, а противоположные качества, беспорядочность и неумеренность, безобразны, вследствие чего люди более всего бранят пьяниц и обжор. Ведь если ничто из этого уже не значимо для нас, когда мы достигаем зрелого возраста, нет смысла приучать к такому порядку человека в детстве. То же самое говорили они и о других привычках. (204) У остальных живых существ, тех, которые воспитываются людьми, ничего подобного не наблюдается, но тотчас с самого начала и щенка, и жеребенка заставляют привыкать и учат тому, что им нужно будет делать не только в детстве, но и тогда, когда они вырастут. Вообще говорили, что пифагорейцы призывали знакомых и тех, кто общался с ними регулярно, из того, что заслуживает осторожности, более всего остерегаться наслаждения. Ведь ничто не обманывает нас и не ввергает в заблуждение так сильно, как страсть к наслаждениям.
334 Вообще же, как кажется, они старались никогда ничего не делать ради наслаждения (ибо безобразна и вредна во многом эта цель), но поступать, что бы ни приходилось делать, имея в виду главным образом прекрасное и упорядоченное, а затем полезное и необходимое, а эти вещи нуждаются в старательном распознавании. (205) О так называемой телесной страсти, говорят, эти мужи рассуждали так. Самая страсть есть некий порыв, душевное движение, стремление либо к некоему насыщению чем-либо, либо к ощущению присутствия чего-либо, либо к какому-нибудь желанному состоянию чувств. Возникает страстное желание и противоположных вещей, как, например, желание опорожнения, желание отсутствия чего-либо, нежелание быть чувствительным в отношении некоторых вещей. Разнообразно это страдательное состояние души, и из всего того, что касается человека, имеет оно больше всего разновидностей. Но многие из человеческих страстей — приобретенные и порожденные самими людьми, и поэтому страдательное состояние души, связанное с ними, более всего требует заботы и предосторожности и постоянного упражнения в их преодолении. Ведь желание пищи после опорожнения тела — естественное желание, как естественно и, наоборот, желать после наполнения необходимого опорожнения. Желание же искусно приготовленной пищи, или изысканной и роскошной одежды и ковра, или требующего затрат, богато и роскошно обставленного жилья есть желание приобретенное. То же самое можно отнести и к утвари, чашам, слугам, употребляемым в пищу животным. (206) В целом, что касается человеческих страстей, то они чаще всего таковы, что не знают никаких границ и уводят в бесконечность. Поэтому сразу, сызмальства нужно заботиться о подрастающих людях, чтобы они желали того, что им следует желать, и остерегались пустых и суетных желаний, оставаясь безмятежными, свободными от подобного рода стремлений и презирая тех, кто заслуживает презрения своей привязанностью к страстям. Особенно важно понять, что напрасные, пагубные, суетные и дерзкие желания свойственны прежде всего людям, живущим в роскоши. Ибо нет ничего пустого, ненужного, к чему не устремлялась бы душа таких детей, мужчин и женщин. (207) Вообще человеческий род весьма разнообразен с точки зрения множества своих желаний. Об этом ясно свидетельствует разнообразие того, что он употребляет в пищу. Какое-то безграничное множество плодов, безграничное множество корней употребляет в пищу человек. Также употребляется в пищу и самое разнообразное мясо, и трудно найти, мясо какого живущего на суше, в воде и в воздухе живого существа не использовал бы в пищу человек. Им придуманы всевозможные способы приготовления пищи и самые разные смешения соков — вот отчего по своим душевным движениям поистине безумен и многолик человеческий род. (208) Ведь все то, что принимается в пищу, производит свое особенное состояние души. Но люди сразу замечают лишь то, что оказывается причиной значительного изменения душевного состояния, как, например, вино, которое, выпитое в большом количестве, до известного предела делает их более веселыми, а вслед за тем безумными и безобразными. То же, что не обнаруживает такой силы воздействия, как вино, люди не замечают. Между тем, все, что употребляется в пищу, порождает какое-нибудь особенное состояние души. Поэтому лишь обладающие большим умом могут понимать и видеть, что и в каком количестве нужно употреблять в пищу. Это знание было вначале у Аполлона и Пеана335, а впоследствии у учеников Асклепия336. (209) Что касается деторождения, говорят, они утверждали следующее. Вообще они полагали, что нужно остерегаться того, что называется преждевременным плодом (ведь ни у растений, ни у животных такие плоды не бывают хорошими), но нужно, чтобы до плодоношения прошло известное время, чтобы из сильных и достигших зрелости тел произошли семена и плоды. Поэтому нужно, чтобы мальчики и девочки воспитывались в трудах и в гимнасиях, достигая подобающей выносливости, употребляя пищу, соответствующую их осмысленной, трудовой и выносливой жизни. Многое из того, что касается человеческой жизни, таково, что о нем гораздо лучше узнать позже. Сюда относится и потребность в любовных утехах. (210) Поэтому нужно, чтобы подросток воспитывался так, чтобы он не стремился до двадцати лет к близости подобного рода, а достигнув этого возраста, прибегал к ней, но редко. Это возможно, если здоровье признается чем-то достойным и прекрасным. Невоздержанность же и здоровье в одном человеке несовместимы. Говорят, что они хвалили такие из ранее установленных в греческих городах законы, которые запрещают сходиться с матерями, дочерьми и сестрами, а также не позволяют сходиться в храме и принародно, так как прекрасно и полезно ставить как можно больше препятствий проявлениям именно этой страсти.337 Кажется, эти мужи полагали, что рожденных с природным недостатком или в результате насилия ( ubriz ) надо устранять, оставляя лишь тех, кто произведен полноценным и при этом благоразумно, в результате осмысленного и законного деторождения. Они считали, что родители будущих детей должны многое предусмотреть заранее. Во-первых, нужна величайшая предусмотрительность при подготовке себя к детопроизводству. Эта предусмотрительность должна выражаться в разумном и здоровом образе жизни, отказе от несвоевременного и обильного употребления пищи, а также такой пищи, от которой ухудшаются телесные свойства; вовсе не пить вина, так как они считали, что от плохого, нестройного и беспорядочного смешения возникают порочные семена.338 (212) В общем, они полагали, что совершенно легкомысленно и непредусмотрительно поступает тот, кто собирается породить живое существо и вывести его на свет, к существованию, но не заботится с величайшей тщательностью о том, чтобы этот приход к жизни и бытию был самым радостным из событий, в то время как любители собак со всей тщательностью заботятся о рождении щенков, чтобы они рождались от кого нужно и когда нужно и чтобы использовались какие нужно средства для рождения и воспитания собачьего потомства. Точно так же поступают и любители птиц. (213) Ясно, что и другие люди, заботящиеся о потомстве от живых существ, прилагают всяческое старание, чтобы деторождение у тех не совершалось неподобающим образом. Люди же о собственных порождениях не имеют никакого разумного попечения, но порождают наобум и как попало, избегая всякого разумного метода, да и после этого кормят и воспитывают с полным пренебрежением. А ведь это самая главная причина того, что множество людей дурны и порочны. Ибо с каким-то безрассудством и наподобие животных совершается у многих детопроизводство.339 Таковы были наставления и нравы этих мужей, стремившихся в словах и на деле к благоразумию и воспринявших от самого Пифагора призывы к нему, подобные изречениям Аполлона.