Зачастую, окунаясь в СМИ-шное пространство, ты не можешь отделать от навязчивого ощущения пресыщения от бездонного моря текстов. И это как раз тот случай, когда количество не переходит в качество, наоборот, многообразие отдает бессмыслицей. Письменные высказывания зачастую нужны лишь для того, чтобы, как сейчас любят говорить, заполнить нишу, и эта масса активно обживает пустоты, разрастается, клонируя сама себя. Доходит до того, что смысл практически любого высказывания нивелируется, становится факультативным.
Поток разнородной информации настолько велик, что он на самом деле становится практически не нужным в своей полноте. «Дурная бесконечность» информации лишает ее всяческой осмысленности. Это беспрерывная трепанация черепа реальности. Пестрый поток кадров деформированной реальности человек воспринимает лишь визуально, акустически — наушники от плеера в ушах с постоянным фоновым шумом, и со временем по привычке ты начинаешь все это мыслить как само собой разумеющееся и даже скучать без всего этого.
Если высказывание изначально факультативно, то его по определению невозможно идентифицировать по шкале «правда — ложь». Наиболее показательный пример этого — замкнутое и в тоже время беспредельное пространство Интернета. Без редактуры, без корректуры, без цензуры. Сама сущность его крайне зыбка и временна: сайт открыт — завтра он может стать недоступен, поэтому и высказывание здесь не несет каких либо обязательств за собой.
Еще Лев Шестов говорил, что на Западе есть «десятки, сотни философских и социологических идей, которыми так ловко окутывают даже самые крайние реалисты «правду жизни», что она совсем перестает быть правдой» («Апофеоз беспочвенности» в кн.: Л. Шестов. Избранные сочинения. М., 1993). Информационная полифония, императив толерантности относительно практически любого высказывания, которому дается право на существование — одна из основных тактик «информационной цивилизации», цель которой — ввести хаос в дефиниции, узаконить не только переоценку, но и отрицание ценностей, как неоспоримое право человека разумного.
Предложение на рынке информации уже давно превышает спрос. Ее акции постоянно падают и чтобы хоть как-то поддержать ее на плаву, проводятся всевозможные распродажи, организуются дополнительные выпуски ценных бумаг. Информацию уже не надо добывать, она лежит на поверхности: бери — не хочу. Все это производит инфантильного человека, безразличного до знания, до добывания истины. Слепое некритическое потребление информации чревато, в первую очередь, перекодировкой сознания. В клешнях информационной цивилизации меняется человек. По словам Э. Фромма, понятие «Я» становится тождественно формуле «Я есть то, каким меня хотят видеть». Человек все больше «чувствует себя товаром», отчужден от самого себя («Человек для самого себя». В. кн.: Фромм Э. Психоанализ и этика. М., 1993, с. 111).
Тотальная ложь, лежащая в основе информационной цивилизации, очевидна каждому разумному человеку, но избавиться от нее крайне сложно, а то и практически невозможно — уж крайне приятна ее спокойная дрёма. Человек подпадает в зависимость от бесконечного и бессмысленного лабиринта, вне которого жизнь со временем становится немыслимой, но и внутри при внешней безопасности, тебя поджидает плотоядный Минотавр, который рано или поздно нападет.
В ближайшей перспективе вполне могут оправдаться мрачные предчувствия того же Эриха Фромма, который говорил, что «…2000 год может стать не временем исполнений и не счастливой кульминацией борьбы человека за свободу и счастье, а началом периода, в котором человек перестанет быть человеком и превратится и бездумную и бесчувственную машину» («Революция надежды». В. кн.: Фромм Э. Психоанализ и этика. М., 1993, с. 239), живущую в сладостных грузах виртуального мира, а само общество — стать «мегамашиной», то есть «полностью организованной и гомогенной социальной системой», в которой люди выступают ее частями («Революция надежды», с. 241).
Информация становится автономной, внешне независимой, подчиненной лишь своей определенной логике развития, она все более персонифицируется, в то время, как человек — механизм, киборг, удобный ее потребитель и носитель.