«Контртрадиция» нагромождает вокруг Православия всевозможные мифы. Помнится, как-то очередной сокрушительный провал сборной России по футболу некий деятель комментировал по одному из центральных каналов ТВ, что якобы это является прямым следствием православного вероисповедания в стране, которое будто бы нацелено исключительно на поражение, а не на победу.
Не знаю насколько тот же уважаемый эссеист Борис Парамонов является специалистом по культуре Древней Руси, но заявления, наподобие: «Даже до татаро-монгольского завоевания культурная среда в России была не сравнима с той, что существовала в Европе» ничего кроме гомерического смеха не вызывают. «Та питалась от античных корней, а Русь имела в восприемниках одряхлевшую, застойную Византию» — в принципе после такого воспроизведения не самых качественных уроков истории в средней школы эпохи застойных времени и говорить то нечего.
Однако любая аргументация и любые доказательства несостоятельности этих утверждений отскочат как от непроницаемой стены, ведь автор заучил свои мантры и по-другому мир совершенно не готов воспринимать. Все эти высказывания не предназначены для спора, ведь иначе при внимательном рассмотрении все эти безапелляционные воздушные замки растворятся в пыль.
Говорить о Древней Руси, о Средневековье, используя эпитеты «темное время», «эпоха мракобесия», засилье церкви с примесью «религиозного фанатизма», мягко говоря, не верно с исторической точки зрения. Уже князь Владимир строит школы, при Ярославе мудром Киев становится одним из основных мировых центров. Византийская культура через переводческое посредничество хлынула на Русь, где появился культ книги, образованности.
Особо хотелось бы подчеркнуть, что до завоевания крестоносцами Константинополя в 1204 г. уровень развития культуры, науки и образования в Византии значительно превосходил западноевропейский — это общеизвестный факт. Византия — один из путей, через которые на Запад пришли достижения античной культуры.
Однако при всем при этом регулярно производится поверхностное сопоставление отечественной и западноевропейской типов культур, при том, что позиции, по которым ведутся сравнения, могут быть сопоставлены лишь по аналогии, т. е. по вторичным признакам, которые не для всех могут быть очевидны. Так практически всегда выдвигается тезис: древнерусская культура бедна, потому что не знала Ренессанса. При этом никто не говорит о палеологовском Возрождении в Византии, о так называемом втором южнославянским влиянии на Руси, которое было подкреплено всплеском далеко не только богословской мысли.
Не знала русская культура и Реформации. Выходит, что отстала она в двойне? Вот и появляются новые вожди Реформации у нас сейчас, которые сводят всю религию только лишь к протестантской модификации ее. Парамонов пишет: «Реформация — подлинная предпосылка цивилизационного развития — начинается с грамотности, с чтения хотя бы — или тем более — Библии». И при этом подвергается сомнению значение миссии святых солунских братьев Кирилла и Мефодия. А ведь их деятельность, по словам Иоанна Экономцева, «представляла собой первый гигантский шаг в передаче славянам всей суммы знаний, накопленных Византией и полученных ею в наследство от античной цивилизации, в передаче ее исторического опыта, юридических и этических норм, духовных ценностей, художественных идеалов» («Византинизм, Кирилло-Мефодиево наследие и Крещение Руси»). Создатели славянской азбуки, по Парамонову, оказали Руси «медвежью услугу», не научили ее латыни и греческому, соответственно никакой передачи знаний не было. Все просто и понятно.
В принципе, под итог всего этого создается новая историософская гипотеза, сравнимая с широко раскрученными потугами г-на Фоменко. Ничего не говорится о том, что изначально Церковь стала для Руси главной объединяющей централизующей силой. Помимо всего прочего ее историческая миссия состоит в сохранении единства нации.
Ну что ж, как заметила Олеся Николаева в интервью газете «Московские новости» (№ 36 за 2007 год (14.09.2007): «В ХХ веке богоборчество как борьба с Христом становится фундаментальным историческим «заданием» и претендует на статус новой онтологии». В XXI веке эта борьба будет происходить все более ожесточенно, «контртрадиция» набирает силы. В завершение отмечу, что всегда нужно помнить: отказ или реформация Православия — это есть и отказ от национальных черт, полное форматирование национального менталитета. Хотим ли мы этого, большой вопрос.