Так вот, погрузившись в предлагаемые тренингом обстоятельства и переживая все происходящее в несколько мегатонн сильнее, чем кто-либо из присутствующих, она достигла такой глубины, что у нее началась сильнейшая истерика, перерастающая в паническую атаку. Как она объясняла, она ощутила себя голым младенцем, только что появившемся на свет, которого забыли на пеленальном столе и оставили умирать в одиночестве. Чувство боли, переполнявшее ее, не проходило несколько дней после тренинга. Ощущение полнейшего, безграничного одиночества вкупе со смертельным холодом преследовало ее много месяцев, пока она проходила программу реабилитации.
Некоторые люди ищут причину своих страданий в моменте рождения, утверждая, что выбрали «не жить» или «жить назло» и считают, что чувство глубокого одиночества, которое они испытывают, появилось именно в это время. Можно согласиться, что Рождение – момент болезненный, и, наверное, именно этот опыт приучает нас к боли в момент перехода в новое состояние, в новый возраст.
Собственно переход от ребенка к возрасту Ученика происходит между шестью и семью годами, и его можно полностью совместить с опытом, полученным при зачислении в первый класс, и переживаниями, полученными в связи с этим. Главный элемент, по которому можно определить, был ли для вас кризисным переход в Ученичество, это ответы на вопросы: «Отбила ли школа вам охоту учиться или нет? Вспоминаете ли вы свою первую учительницу с радостью или какое-то другое чувство владеет вами?»
Основная тема этого кризиса – переход из лона защищенной семьи в общество сверстников и взрослых и, как следствие, расширение границ окружающего мира. Некоторым людям вспоминается, что в это время жизнь как будто делится на две части – одна привычная, заботливая и защищающая, с опытом взаимодействия с близкими, а другая, школьная, – неизвестная, сложная, многосторонняя. Поэтому и возникает чувство протеста, возникает ощущение несвободы, приговоренности к тому, что маленький человек не выбирал, но ДОЛЖЕН теперь принять. Учителя младших классов говорят, что первые несколько месяцев учебы некоторые дети испытывают сильный дискомфорт, хотят немедленно встать, выйти и даже начинают болеть. Поэтому обучение начинают с шести и даже пяти лет – пытаются смягчить переход, чтобы у детей заранее выработалась привычка учиться.
Переход в подростковый возраст, 13–14 лет, сопровождается еще большим напряжением и стрессом. Тут изменения происходят внутри, в теле, которое приобретает взрослые формы, растет физически. В это время подросток, еще нуждающийся в опеке, уже хочет доказать свою взрослость. Ему необходимо почувствовать, что он может сам о себе позаботиться и самостоятельно принимать какие-то решения. Бунт, противостояние взрослым часто выливаются в попадание в дурные компании, приобретение вредных привычек. Это поведение, с точки зрения подростка, и доказывает его зрелость и независимость. До этого времени все попытки кому-то что-то доказать оказываются несостоятельными. В этот период для подростка становится жизненно важным внимание к своей внешности, к тому, как он выглядит, воспринимается в глазах других людей. Не редко неприятие себя, не соответствие стандартам вызывают чувство протеста, вплоть до депрессивных настроений.
Однажды вечером, находясь дома, я услышала сильный шум на лестничной площадке. Выйдя к лифту, обнаружила соседскую девочку-подростка, всегда спокойную, сосредоточенную, со своим мальчиком. Он пытался ее держать под мышки, а она висела у него на руках и буквально билась ногами в двери лифта. Она не плакала, не кричала, но с ней происходила истерика. Успокоить ее удалось минут через десять. Мы просто держали ее, и я объясняла, что то, что она чувствует сейчас это не реальность. Ее переживания пройдут буквально через несколько минут, да, так бывает, что эмоции перехлестывают через край, и у человека нет никаких сил и возможностей с ними справиться, рассказывала, что все пройдет, она перерастет и не будет так сильно реагировать на слова и поступки других людей.
Что она услышала в этот момент? Не знаю, наверное, ничего. Может я рассказывала не ей, а себе, чтобы сдержать собственную панику. Но отчетливо помнила в тот момент себя таким же подростком. Помнила глупости, которые совершала из-за накативших эмоций дикого раздражения, до сих пор напоминающие о себе белыми шрамами на руках. Тогда в глубине души мне очень хотелось, чтобы нашелся кто-нибудь, кто не позволил бы мне делать глупости, убедил, что «все будет хорошо», а я бы поверила.