А Маша, сжимая худенькую руку подруги, шептала ей:
— Галиночка, мне разрешили ухаживать за тобой. И ты должна, я верю в это, ты должна поправиться!..
Вернувшись из больницы, доктор пошел к директору:
— Может быть, вы будете недовольны моим поступком, Тамара Сергеевна, назовете его самоуправством… Иначе поступить я не мог! Да и вы на моем месте другого выхода не нашли бы.
Доктор не отличался многословием. Он был предельно лаконичен. Иногда трудно даже было понять, что он хочет сказать. Сделав такое длинное для него вступление, он долго закуривал папиросу.
Тамара Сергеевна нетерпеливо спросила:
— Что случилось?
Тяжело ей было узнать об ухудшении здоровья Гали, о нависшей над ней смертельной опасности.
— Я разрешил Маше остаться в больнице около Гали.
— Как же быть с ее занятиями?
— Она нагонит! — уверял доктор. — Переждем немного. Мне сказали в больнице, что эти дни — решающие.
Весть о плохом исходе операции, о тяжелом положении больной скоро разнеслась по всему детдому. Галю любили все. Возможность потерять товарища заставила ребят еще сильнее почувствовать, что она делала для них и каким чутким, верным другом была.
Ребята хотели знать всё, что происходит в больнице. Лиза и Нина предложили Маше сменить ее. Та отказалась, но обещала подробно сообщать о состоянии Гали. И вот каждый вечер кто-нибудь из ребят с целым ворохом записок отправлялся в больницу.
Уже несколько дней на все расспросы Маша печально отвечала:
— Лежит без сознания.
А сегодня Маша вышла с заплаканными глазами и даже говорить не могла. Махнула только рукой.
«Неужели так плохо?» — думал Коля, возвращаясь из больницы. И образ девочки, такой скромной, тихой, умеющей сделать столько хорошего — и всегда незаметно, встал перед ним. Мальчик вспомнил, как он сидел на чердаке, озябший, измученный и обозленный на всех…
«Она поняла, не осудила меня…» И Коле кажется бессмысленным, несправедливым, что Галя умирает. Ему очень больно. Слёзы катятся по щекам. Он их не замечает.
Уже ночь. Маленькая лампочка освещает палату. Галя лежит на спине, вытянувшаяся, неподвижная. Маше кажется, что она уже умерла. Она наклоняется. Галя дышит, но слабо, едва уловимо. Маша надеется, что если ей удастся привести в сознание Галю и заставить ее бороться за жизнь, быть активной в эти страшные минуты, — это спасет подругу. И Маша, наклонившись, шепчет горячие, нежные слова, вкладывая в них всю силу, всю страстную уверенность, что Галя победит смерть. Девочка, зовет ее всё громче, настойчивее, требовательнее…
Галя открыла глаза.
Маша целует ее, твердит, что она не должна засыпать… Но Галя опять теряет сознание.
Маша сидит, опустив руки, полная отчаяния. Ей кажется, что пропала последняя надежда…
«Но она же открыла глаза, я видела это!»
И Маша торопится к дежурному врачу, умоляет его что-нибудь впрыснуть Гале. Рассказывает, как она пришла в себя и снова потеряла сознание. Доктор идет вместе с Машей в палату, считает пульс и качает головой. Маша, плача, просит его как-нибудь помочь Гале.
Всю ночь доктор провел у постели больной. Он что-то впрыскивал, давал какие-то лекарства… Утром, уходя, сказал:
— Пульс лучше…
Маша забыла о сне, об усталости. Она караулила каждое движение девочки. Следила за малейшим изменением дыхания. И когда оно стало ровнее, Маша заснула. Спала она не больше часа, тут же, положив голову на край подушки. Когда очнулась — испуганно вскочила.
Галя не спала.
Она смотрела на друга своими большими, глубоко запавшими глазами, и в них светилась радость возвращения к жизни.
Начались дни выздоровления.
Маша попросила Тамару Сергеевну оставить ее еще на несколько дней в больнице.
— Галя еще так слаба! Она почти не говорит, а я догадываюсь о том, что ей нужно.
Больничные врачи тоже советовали оставить подруг вместе.
Молодой организм Гали хорошо справлялся с болезнью. Она заметно окрепла. Маша должна была вернуться в детдом. Последнюю ночь она проводила в больнице вместе со своей выздоравливающей подругой.
— Машенька, мне хочется рассказать тебе о маме. Ты спрашивала, как я раньше жила? Я всегда отвечала тебе: «Не надо вспоминать об этом». Сейчас я сама расскажу. Я хочу, чтобы ты всё знала обо мне, как и я о тебе.
— Не надо, Галочка, лучше потом. Тебе, может быть, вредно это!..
— Если я решилась, значит не вредно!
Маша заметила недовольную складку на лбу Гали. Она привыкла за это время ни в чем ей не отказывать, но сейчас боялась взволновать ее.