Надя охотно взялась за книги. Она занималась сама и помогала Вале.
Способный, любознательный Геня не отходил от сестры и быстро научился читать.
В работе и занятиях незаметно проходит время. Миновал Новый год. Уже март на дворе. Солнышко показывается всё чаще и чаще. Колхозники готовятся к посеву. Заканчивается ремонт тракторов и сельскохозяйственных машин.
Геня, подружившись с механиком, постоянно убегает в мастерские. Мечтает стать трактористом.
Дарье Васильевне выделили небольшой участок земли для собственного огорода.
«Посадим лук, морковь, капусту… Да всего понемногу. Обеспечим себя овощами на зиму», — мечтала она.
«А бабушке что отвечать? Она же зовет нас к себе, пишет, что там ближе к родным местам», — говорила Надя.
«Напиши, что мы пока останемся. Я как-то привыкла здесь. И люди очень хорошие. Отец тоже не советует переезжать. Да вряд ли и разрешат туда…»
Надя была очень довольна решением матери: Аня, узнав, что Надя может уехать, места себе не находила. Горе свое она старалась скрыть, не говорила о нем, и только всё дольше и дольше оставалась на работе.
Написав письмо, Надя побежала в ясли: «Аня, мы остаемся здесь и к бабушке не поедем!».
Слепая едва не уронила ведро в колодец, так неожиданно появилась Надя. Она крепко прижала к себе девочку.
«Правда, сегодня — солнце и небо голубое?» — радостно спросила Аня.
«Правда, правда!» — отвечала Надя, хотя было пасмурно и небо выглядело белесым.
«Это же неважно! — думала она. — На душе у Ани солнечно, вот что хорошо!»
Весна на севере тихая, нежная. Как-то незаметно оседая, таял снег. Под ним журча, протекали ручейки. На пригорках показалась зеленая травка.
…Аня сидела на бревнах недалеко от дома. Она быстро нащупывала глазок и разрезала картофель для посадки. Надя с восхищением смотрела на подругу. Та была очень хороша в синем домотканном платье, освещенная солнцем. Кругом — березки, едва распустившиеся. Тополи с клейкими, душистыми листочками. Вдали — темные ветвистые ели…
Надя присела на кончик бревна с книгой в руках.
«Почитай», — попросила Аня. Она могла слушать Надю часами. Прежде ей никто не читал. Книги открыли слепой новый мир. Она узнала о других странах, городах. Перед ней раскрылась кипучая, полная страданий, борьбы и радостей жизнь людей.
«Ты не знаешь, Надя, как много для меня сделала! — сказала Аня, когда, кончив чтение, Надя закрыла томик Лермонтова. — «Мцыри» — замечательная вещь! Мне, как и ему, хочется вырваться из темноты…»
Аня остановилась. Первый раз Надя услышала в ее словах эту тоску по свету.
«Понимаешь, Надя, я свободна и в то же время — как закованная. Я не могу побежать, как ты. Никогда не знаю, что передо мною, откуда грозит мне опасность… Ну, пойми! Я не вижу, не вижу ничего!.. А для вас всё так просто. Книги, они как бы раздвигают темноту. Вот точно я сама, вместе с Мцыри, лежала и смотрела, что делается там, внизу… И я хорошо понимала, как тяжело ему было снова вернуться в келью! Для него закрылись свет и воля, а это, по-моему, хуже смерти… Ты думаешь, я жалуюсь тебе? Нет! Я только хочу, чтобы ты хоть немножко поняла, как я живу…»
Аня вообще умела глубоко чувствовать прочитанное. Невольно она и Надю заставляла больше думать. Они делились впечатлениями, и герои книг, как живые, входили в их жизнь.
Взяв Аню под руку, Надя часто уходила с ней далеко в лес. Она рассказывала девушке о местах, где они шли. Срывала ей цветы, ветки деревьев. Наде всё больше хотелось сблизить подругу с красотой окружающего ее мира.
Осенью Надя уехала сдавать экзамены в соседнее село, где находилась семилетка. Выдержала их неплохо и была принята в седьмой класс. Останавливалась она у родственников Ани. Те предлагали ей жить у них и зимой.
Возвратись домой, Надя никого не застала в избе. Побежала в огород. Геня первый увидел сестру. Бросился к ней: «А мы картошку копаем! Смотри, какая крупная выросла!»
Здороваясь с матерью, Надя подумала: «Она еще больше похудела! Нельзя ее одну здесь оставлять. Надо заниматься самой, а экзамены экстерном держать».
Рассказывая матери о школе, о сданных экзаменах, о предложении Аниных родственников, она добавила: «Лучше я опять дома стану заниматься, а то и мне без вас будет скучно, да и вам без меня труднее». Все, даже мать, были довольны таким решением. Дарья Васильевна хоть и старалась на людях держаться бодро, но уже видела, что с каждым днем слабеет.