«Что же делать? — с отчаянием говорила бабушка, и слёзы медленно текли по ее морщинистым щекам. — Пропадет мальчишка! Семь лет, куда он один денется?»
«Зря вы, мамаша, так говорите! — остановил бабушку пожилой рабочий. — Внук ваш не пропадет. Он же в советской стране живет! У нас о каждом человеке заботятся. Вашего внука поместят в хороший детдом. Да он лучше, чем у вас, жить будет! Наверно, вы и старших внучек собираетесь в детский дом отдать? Разве в такое время можно старому человеку всех прокормить!»
Бабушка замолчала. Верно сказал проезжий: Геню и Валю она и сама думала определить в детдом.
«Но там они жили бы близко. Всегда можно навестить», — сказала она вслух.
«Подрастет парнишка, война кончится, — сам приедет к вам, — убеждал бабку собеседник. — Адрес-то знает он?»
Бабушка повернулась к Наде. Та молчала. Валя твердо сказала:
«Новый адрес он не знает, но старый, где папа был председателем, знает. Он всем рассказывал, что приедет туда трактористом».
«И наверное приедет!» — подтвердил рабочий.
В это время появился проводник.
«Через остановку вам выходить», — сказал он.
Пора было собирать вещи и протискиваться с ними к выходу.
На станции бабушка просила Надю послать телеграмму, куда — она и сама не знала.
«А может, Геня обратно вернулся?»
К Боровичам пробирались с большими трудностями и очень долго. Пешком, с узлами, они тащились по размолотым грузовиками дорогам. Часто водители машин сажали Валю с бабушкой в кабинку, а Надя взбиралась в кузов грузовика. В теплой кабинке казалось необыкновенно хорошо. Несколько километров Валя блаженствовала. Потом — остановка, машина поворачивала в другую сторону. Вылезать на холод и ветер так страшно! Валя ревела, просила оставить ее с дяденькой. Ей безразлично, куда он ее повезет. Лишь бы тепло было.
Надя брала сестру за руку, помогала идти бабушке. Опять ноги вязли в снегу. Опять было холодно, и очень хотелось есть…
Уже теплеть стало, когда они добрались до Боровичей. Здесь многое напоминало родные места.
Бабушка жила не в самом городе, а в пригородном колхозе. Сразу по приезде она пошла на работу. Посоветовавшись с председателем, решила Валю поместить в детдом. Все хлопоты по устройству сестры взяла на себя Надя. Она понимала, что старой бабушке жить трудно и надо ей всеми силами помогать.
Устроив сестру, девочка сама стала работать в колхозе в огородной бригаде.
Первое время работа в колхозе отнимала все силы. По вечерам Наде казалось, что на другой день она уж и встать не сможет. Невыносимо болела спина, натруженные руки горели. Она едва добиралась домой и засыпала, даже не поужинав. Постепенно привыкла, окрепла. Кормили в колхозе неплохо. Силы понемногу восстанавливались.
Вале понравилось в детдоме. У них было свое подсобное хозяйство. Среди подруг работалось легко. Сёстры жили за несколько километров друг от друга.
Заботы не давали Наде предаваться постигшему ее горю. О брате писала всюду, куда ей советовали. Всегда приходил один и тот же ответ: «Если такой мальчик к нам поступит, — немедленно сообщим».
Надя переписывалась с Аней. Подробно рассказывала обо всем. Но слепая не могла сама отвечать. Ей приходилось просить посторонних. Тяжело, когда между тобой и адресатом стоит третье лицо. А в дружбе это мучительно. За Аню писали иной раз и малознакомые люди. Ей невыносимо было слышать или диктовать простые, ласковые и такие близкие сердцу слова. Аню терзал равнодушный голос читавшего, — для нее каждое слово Нади было дорогим.
Постепенно она всё реже отвечала на письма. Надя не понимала. Спрашивала, почему она молчит?
«Если б ты знала, Надюша, как нужны мне твои письма! И люблю я тебя еще крепче, и всегда буду любить, верь этому! Как хочется послушать тебя! Помнишь, как ты читала «Мцыри»? Но все сейчас очень заняты, и мне стыдно отнимать у них время. Я постоянно хожу в читальню, там вслух читают газеты. Как далеко Красная Армия прогнала врагов! Наверно, и твои родные места скоро будут свободны…»
Всё короче становились письма Ани. И отвечала она не сразу. Надя понимала, что если б у подруги были глаза, если б она сама писала, — было бы иначе.
Кончилось лето. Надо было подумать о школе. Отец просил ее обязательно заниматься.
«Ты обещала маме учиться», — писал Павел Иванович. Он уже знал о смерти жены. Бабушка тоже соглашалась с отцом. Говорила, что заработанные ими трудодни дадут Наде возможность учиться.
«А ты знаешь, что Люся из полеводческой бригады тоже поступает в школу? — спросила она внучку. — Будете вместе ходить в Боровичи».