— И ведь прошло очень немного лет, — говорил он. — Жив Исаев, который поймал первого чумного тарабагана, Суворов и другие участники маньчжурской эпопеи. Пройден очень большой путь, но осуществление идеи заняло, в конце концов, сроки одной человеческой жизни. — Помолчав, Берлин добавил: — Если бы об этой работе написать, можно было бы так и назвать книгу: «История одной идеи», или лучше. «Осуществление идеи»!
Мы условились встретиться и подробно поговорить в другой раз, но сделать этого не удалось, так как через несколько дней советский микробиолог Берлин погиб в результате трудного и опасного лабораторного опыта.
Протгьв смерти
Эта книга была начата до войны. То, чего не успел мне рассказать Абрам Львович Берлин, я пытался восполнить документами, разбросанными по архивам, книгами, беседами с другими чумологами. На фронте часто вспоминалась оставшаяся в Москве незаконченная работа.
Вспоминалась, так как в эти годы становилось особенно ясным, что опыты Покровской, Берлина и других советских ученых-чумологов — одно из первых сражений с фашизмом, что победы, одержанные в лабораториях, — военные победы.
Да это и действительно так!
В дни битвы на Курской дуге далеко в тылу трое добровольцев испытывали на себе новый метод противочумных прививок при помощи живых вакцин. Двоим из них было введено по миллиарду сто миллионов микробных тел, а одному — шестьсот миллионов.
Опыт являлся продолжением целой серии научных работ и одновременно битвой не с возможным, а реальным военным противником, не только с микробами чумы, но и с «людьми», которые пытаются использовать микробы против человека.
Две науки скрестились друг с другом. Пока в нашей стране создавались всё более надежные и могущественные средства против чумы, близ Харбина, в захваченной японцами Маньчжурии, назревала опасность более грозная, чем маньчжурская эпидемия 1911 года.
Здесь, где сама земля хранит память о том, как русская наука спасала — и спасла — огромную страну от опустошительной эпидемии, в стране, где Заболотный впервые доказал возможность полного искоренения чумы, готовился заговор против человечества.
Близ станции Пинфань японцы обнесли большую территорию земляным валом и проволочными заграждениями. Вооруженные караулы Квантунской армии и ток высокого напряжения, пропущенный по проволоке, охраняли подступы к этой территории. За оградой действовал отряд № 731 генерал-лейтенанта медицинской службы Исии Сиро. Посещения отряда командующим Квантунской армией генералом Умедзу, начальником штаба армии генералом Касахара и принцами Такеда и Микоса ясно показывали, какое большое значение придавала императорская ставка работаем отряда.
Гости внимательно осматривали корпуса секретных отделов отряда № 731. Генерал-лейтенант шел среди почетных гостей, почтительно наклонив голову.
— Мы исходим из того бесспорного положения, что наука пошла неверным путем со времен Пастера и Мечникова, — говорил он. — Надо исправить эту ошибку. Соображения так называемого «гуманизма» подменили правильное понимание главного — полезности. Бактерии осуществляли то, что с научной точки зрения нельзя назвать ни хорошим, ни плохим. Тут требуется другое слово: истребляя нищих, неполноценных, отбирая тех, кто имеет действительное биологическое и социальное право на существование, они делали необходимое. Эпидемии спасали Землю от перенаселения, избавляли высшие расы от соревнования с биологически низшими. Эпидемии продолжали естественный отбор в человеческом обществе. Они спасали тюрьмы от тысяч голодных, которые попали бы за решетку; больницы — от сотен тысяч больных; палачей — от непосильной работы. Если бы не природа, а человек создал эпидемии, ему следовало бы поставить памятник!.. Наука пошла неверным путем. Вместо того чтобы использовать болезни для очищения человечества, она попыталась уничтожить их. И она сделала многое, чтобы достигнуть неправильно поставленной цели. Надо, .впрочем, признать, что другие причины способствовали вымиранию больших людских масс. Но это не благодаря науке, а вопреки ей... Существовала опасность, что болезни исчезнут как раз тогда, когда человечество научилось наконец понимать значение и разумность этой силы. Американцы воюют при помощи европейцев — они используют наемные армии. Мы можем поступить разумнее — воевать при помощи армий, численность которых не знает границ, не нуждающихся ни в плате, ни в боеприпасах, ни в питании.