— А откуда и куда плыла ваша «Камбала»?
— С того берега Великого Океана на Кайнри. — Называть порт в Аэроне с какой стороны не взгляни было глупо.
Вокруг охнули, кто-то присвистнул.
— Через Пиратские острова? — Сощурившись, уточнил горбоносый.
— Да, запасы воды мы там пополнили и с лордами хозяева груза немного расторговались. Если Торнклир и лорда его сейчас опишу, что я оттуда родом подозревать будете?
Окружающие снова зашумели.
— Кем выговорите, были на судне?
— Старшиною скутатов.
— Не мелковато для благородного рыцаря, фер Вран? — Опять влез ан Гленхолд, в очередной раз удостоившись пучка недовольных взглядов.
— Если сильно припрет, и рядовым щитоносцем наймешься. В конце концов, это ему за плавание через океан купцы платят, а не он купцам и меч для защиты чести у него есть останется
— Имели какие-то причины для путешествия? — Спросил старик, один из подчиненных которого выложил на стол чернильницу, песочницу и пачку бумаги и шустро скрипел по ней гусиным пером.
— Да, — кивнул я. — После Ледянки Халкидон вместе с многими соседними государствами пали под копытами степняков. Для выживших сменить климат было бы очень разумно.
Тут я стал немного опасаться, что меня спросят названия этих государств, в то время как географическую карту я помнил не совсем твердо, но к счастью обошлось. Для окружающих и сам Халкидон был одним только словом.
— Говорите, поэтому не сохранили родовые бумаги? — Снова спросил старик, почему-то недовольно покосившись на барона, одарившего после этих слов меня злорадной усмешкой.
— Бумаги утонули на «Камбале» — пожал плечами я в общем то даже не соврав, документы прикрытия, хоть и на другое имя, там были. — Если бы своевременно спохватился, возможно бы удалось и их спасти. Но к сожалению, той ночью было немного не до того.
— И как вы теперь собираетесь доказывать свое происхождение?
Гости переглядывались между собой. Я видимо произвел на большинство членов следственной комиссии достаточно приятное впечатление, чтобы корпоративная солидарность играла на моей стороне. Утопить документы в ходе кораблекрушения для следующего в эмиграцию дворянина было вполне достоверной версией их отсутствия.
Присевший на другой конец моей скамьи Киран сигналил, подсказывая предъявить трибуналу мое оружие и девизы на нем.
— А я уже подал прошение о принятии подданства и соответственно второе в Геральдический Департамент о занесении моего герба в Гербовник Империи?
Опа! А вот такого ответа не ожидал даже старик, к моему удивлению взглянувший на меня уже без всякого раздражения и неприязни. Родственную себе канцелярскую крысу наверняка заподозрил, козел.
— Нет, но, если вы сумеете доказать свое происхождение, фер Вран, то прошение на подданство будет вполне уместно написать прямо сейчас. Члены Геральдической комиссии имеют полномочия подобные бумаги согласовать, и думаю, не откажутся.
— Конечно, мы согласуем, — кивнул деду ан Трайн, — но фер Вран должен подтвердить у своих слов истинность.
— Безусловно. — Подтвердил жрец Тира, все это время с циничным таким интересом меня рассматривающий. «Да и знают они про тебя уже давно» вспомнилось почти сразу и чем больше я косился на его циничный прищур, тем больше приходил к убеждению что да, знают. И этот тип подослан именно поэтому.
— Мелкий, цвайхандер и доспехи сюда! — Махнул я рукой Даннеру, переживавшему за исход разговора прячась за угол моей повозки.
— Да, Ваша Милость! — Взвизгнул тот и молнией заскочил внутрь, разговаривавший о чем-то с одним из легионеров конюх последовал за ним с секундным опозданием.
Увидев вблизи бригантину и шлем, старик по привычке нервно пожевал свои губы. Когда же на столе оказался принесенный сияющим как новенький золотой Даннером двуручник, а я выложил извлеченные из ножен скьявону и дагу, на глазах скисающий понимая к чему все идет ан Гленхолд удостоился от него равно такого же взгляда, каким смотрят на лежащее рядом говно. У этого сизого дятла похоже мозгов хватило на один только донос, ну и может быть «мамой клянусь, самозванца нашел» в дополнение к нему. Суд скорый и неправедный, похоже, откладывался, ибо судья как-то подозрительно быстро менял гнев на милость.