Чёрный Паша перенёс расставание с Батей гораздо тяжелее, чем Катерина с Алькой. Столько лет изо дня в день они жили рядом, работали, рисковали и вот… именно он, начинатель и организатор всех их предприятий, впервые не пошёл до конца, бросил дело на полпути! Чтобы хоть как-то успокоить свою совесть, Дмитрий отдал своей артели почти всё, что они брали с собой. Отдал бы и всё, но Батя грубовато прикрикнул:
– Хватит! Разошёлся!
Старый товарищ понимал его состояние и уже смирился с тем, что эта женщина развела-таки их. Что поделаешь, жизнь есть жизнь! Не всем же кочевать по свету, чать не цыгане…
Алька отнесся к разлуке легче, чем все прочие. Его детская привязанность к названой сестре померкла при одной мысли о будущих захватывающих событиях – ведь они шли на поиски сокровищ! Выросший в обществе взрослых и перенявший их знания и привычки, юный акробат остался, как и был по возрасту, ребенком – он не думал об опасности такого пути, о трудностях и лишениях… Всё меркло перед приключением!
Как ни долго тянется дорога, а, к счастью, и ей наступает конец. Поезд пришёл в Москву, и супруги Гапоненко вместе со своим проводником Константином ступили на перрон. От нахлынувшего на неё чувства растерянности Катерина даже зажмурилась. Ещё на подъезде к городу она видела кое-где большие дома, видела остающиеся за окнами вагона толпы людей, но обилие в одном месте и домов, и пестро одетых гомонящих людей кружило голову. Она вцепилась в руку мужа, который, в отличие от неё, вовсе не потерял присутствия духа.
– Смотри, ртом-то какую пичужку не поймай – в язык клюнет, как разговаривать станешь! – посмеивался он над нею, чувствуя себя в этом содоме как рыба в воде: по крайней мере, он не показывал вида, что чем-то смущен. Увидев его спокойную реакцию на незнакомую обстановку, Первенцев на миг усомнился: а так ли уж прост этот рыбак? Но тут же объяснил для себя, что Дмитрий просто чересчур наивен…
Чёрный Паша был, однако, спокоен только внешне. Внутренне он был напряжён и собран, а когда поймал удивленный взгляд Первенцева – "ясно, хочет, чтобы и я ходил по его Москве с разинутым ртом!" – на всякий случай пояснил ему:
– Я же не раз в Одессе бывал и в Стамбуле – мне большие города не в диковинку… Вот Катюша у меня деревенская, ей всё странно…
Катерина, смутившись, рот, конечно, прикрыла, но глаза так и разбегались в разные стороны! Она раньше и не подозревала, что в одном городе может быть так много высоких домов и так много народу!
Костя Первенцев вёл своих новых друзей к себе домой. Он знал, что мама – Руфина Марковна – примет их с обычным гостеприимством, а отец наверняка подскажет, к кому лучше обратиться, чтобы за Дмитрия замолвить словечко.
Первенцевы жили в большом особняке, принадлежавшем прежде какому-то купцу, фамилию которого Катерина тут же забыла. Она не могла налюбоваться высокими белыми колоннами, мраморными ступенями, какими-то каменными фигурами, поддерживающими крышу.
– Вот, Катерина Остаповна, что дала людям революция! – гордо пояснял молодой дипломат, будто революцией и был он. – Раньше здесь жила всего одна семья, а теперь – четырнадцать. Всем места хватает! Посмотрите, какие высокие лепные потолки! Теперь и простой народ может пожить в дворцах, не всё аристократии, награбленным пользоваться!
– А мы сможем? – робко спросила Катерина, боясь даже подумать о таком счастье для себя и Дмитрия.
– Конечно! – от обуревавших его чувств Константин не мог идти рядом, а мчался впереди по широкой лестнице. – Как только ваш муж устроится на работу, так и получит жильё. Даже у нас в доме, по-моему, была свободная комната!
В прихожей квартиры их встретила миловидная женщина средних лет, которая никак не могла наглядеться на Константина и всё приговаривала:
– Живой, какая радость, живой! То-то обрадуются маменька с папенькой! Уж они и думать боялись: белые, сказывали, на поезд напали, всех перебили. Руфина Марковна какую ночь не спит, всё бром пьет… Я, говорит, Нюша, людям не верю: мало ли о чём они болтают! Сердцем чую, жив наш Костик! Сердце материнское, оно вещее! Я уж в церковь ходила, свечку поставила, помолилась, чтоб господь спас и сохранил…
– Нюша! – простонал Константин. – Я же тебе говорил, бога нет!
– Говорил, – нехотя согласилась женщина, – но я всё же помолилась! Кто знает…
Она многозначительно замолчала.
– Нюша! – просительно тронул её за руку Первенцев. – Очнись, я не один! Благодаря этим людям я жив, здоров и до сих пор не умер с голоду. Понимаешь? А теперь их нужно накормить, напоить, дать помыться… Мы неделю в дороге!